В тайге. С вопросами и ответами для почемучек

Для всех птиц важно, чтобы их перья были всегда в хорошем состоянии. Чистые перья обеспечивают безопасность птице. С чистыми и лёгкими перьями можно мгновенно взлететь, а с грязными тяжело оторваться от земли и управлять полётом. Перья не только пачкаются, но и ломаются, мнутся и изнашиваются. Птицы не только очищают перья от грязи, но и смазывают их жиром, чтобы они отталкивали воду. Кроме того, птицы клювом восстанавливают строение пера и укладывают их в нужном порядке. На это уходит очень много времени, но для птиц это вопрос жизни.

Наиболее тщательно птицы ухаживают за крыльями и хвостом, а затем и остальное оперение приводят в порядок.

Голодовка на реке Буту

11 июля 1908 года наш маленький отряд, плывя на лодках по реке Анюю, достиг речки Гобилли. Непрекращающиеся дожди и постоянная прибыль воды в реке очень беспокоили наших проводников-удэхейцев. Они опасались, что их семьи захватит наводнение, и стали проситься домой. Я обещал не задерживать их и отпустить, как только они доставят нас к подножию горного хребта Сихотэ-Алинь.

На речке Гобилли наши лодки несколько раз попадали в опасное положение, из которого мы благополучно выходили только благодаря ловкости и находчивости удэхейцев. Пусть читатель представит себе узкий коридор с отвесными стенками, по которому вода мчится с головокружительной быстротой. Шесты не достают дна, и для того чтобы продвинуться вперёд, надо упираться в выступы скал или подтягиваться на руках, хватаясь за расселины камней.

На второй день путешествия по Гобилли мы наконец достигли конечного пункта нашего плавания – небольшой горной речки, которую впоследствии удэхейцы назвали Чжанге Уоляни: это значит «ключ к перевалу чжанге» (чжанге – начальник, старшина; так они звали меня).

У подножия хребта Сихотэ-Алинь мы расстались с нашими проводниками. Удэхейцы вошли в лодки и, пожелав нам счастливого пути, отчалили от берега. Мы остались одни и сразу почувствовали себя отрезанными от мира, населённого людьми. Нам предстоял трудный и долгий путь к морю через горы и пустынную тайгу.

Подъём на гребень Сихотэ-Алиня оказался настолько крутым, что мы вынуждены были идти зигзагами и карабкаться, хватаясь руками за корни деревьев. Самый перевал – это покрытая лесом седловина высотою в тысячу двести метров над уровнем моря. Обломки каменной породы лежат здесь так плотно, как будто кто-то нарочно пригонял их друг к другу.

Добравшись до вершины, мы сели отдыхать. Чжан Бао лёг на землю, но тотчас поднялся.

– Сун ню! (Вода есть!) – сказал он уверенно.

Мы стали прислушиваться и действительно услыхали, что где-то неглубоко под землёй тоненькой струйкой льётся вода. Мы поспешно разбросали камни и через несколько минут открыли источник с чистейшей, холодной как лёд водой.

Тишина в лесу, гулкое эхо и хмурое небо предвещали непогоду. Когда мы снова выступили в поход, начал накрапывать дождь. Однако, несмотря на ненастье, все были бодро настроены. Сознание, что мы перешли Сихотэ-Алинь и теперь спускаемся к морю, радовало моих спутников.

Горный ручей, по течению которого мы держали свой путь, то низвергался мелкими каскадами, то просачивался подо мхом, заболачивая почву.

Дождь всё усиливался и скоро превратился в настоящий ливень. Пока я наносил на планшет наш маршрут, Чжан Бао прикрывал его сверху куском бересты, чтобы защитить от дождя. Но скоро и это перестало помогать. Дождевая вода текла по намокшим рукавам, капала с фуражки и портила бумагу.

Пришлось стать на бивак. Только тот, кому приходилось быть застигнутым в лесу ненастьем, может понять, какое это наслаждение – раздеться и под навесом палатки просушить свою одежду.

2 августа наш маленький отряд достиг реки Буту. Здесь нам часто стали встречаться «непропуски». Горные отроги подходили вплотную к реке. У подножия отрогов образовались глубокие водоёмы, и обойти их рекою было невозможно. Нам приходилось с тяжёлыми котомками взбираться на кручи.

Этот переход был очень утомительным. Особенно трудно давался он нашему геологу Гусеву, попавшему в тайгу впервые. Он часто отставал, терял наши следы и отклонялся в сторону. Каждый раз приходилось разыскивать его и напрасно терять дорогое время. Близорукий, он плохо видел и в очках, да к тому же часто терял их и тогда становился уж совершенно беспомощным.

Однажды мы дали Гусеву нести алюминиевый котелок. Он привязал его так, что крышка болталась и звенела. Я рассчитывал убить какого-нибудь зверя в пути, но Гусев этим звоном мешал охоте. Он шёл впереди, а я производил съёмку и немного отстал. Я попросил казака догнать Гусева и привязать котелок как следует.

– Не надо, – ответил казак, – пусть уж лучше идёт так. Если он потеряется, легче будет найти его в лесу.