В тебе моя жизнь...

Потом вдруг поднялась, позвонила дворецкому, полная решимости отвернуть от своего дома эту нежданную страшную беду. Она послала человека следить за своим супругом, и ежели тот вдруг решит нынче направиться в сторону казарм Кавалергардского полка или на Мойку, где фон Шель снимал квартиру, немедля сообщить барыне. Тот вернулся, сообщив, что Анатоль уехал в клуб, и Марина перевела дыхание, радуясь этой нежданной передышке, ведь то, что фон Шель может появиться в клубе, было исключено полностью.

Марина также приказала отправить людей на квартиру фон Шеля и в казармы, пусть немедля прибудет сюда, на Фонтанку, ибо барыня желает с ним поговорить. Хотя нет, лучше встретиться где-нибудь на нейтральной территории, например, в Летнем парке. Не приведи Господь, узнает Анатоль, что фон Шель приезжал снова в его дом! Она хотела выяснить, насколько ощутим тот урон, что был нанесен репутации Катиш, и ведает ли об этом кто-либо еще, кроме самого фон Шеля. Ведь только от этого зависело, как можно поправить то, что сотворено. От Катиш она не смогла добиться ни слова — та тут же начинала заливаться слезами.

Затем она написала к Арсеньеву в Киреевку, умоляя приехать в Петербург. Марина не стала писать подробности дела, просто упомянула о том, что все весьма серьезно, и может случиться непоправимое. Сначала она хотела написать и к Сергею, но затем испугалась, что в своем гневе Анатоль не поймет этого ее поступка. Более писать она никому не могла — горесть, что вошла в их дом, была чересчур интимная, чтобы посвящать в нее кого-либо.

Но к Загорскому она все же написала. Вечером, доведенная до полного отчаянья долгим отсутствием мужа и мучительной неизвестностью, находясь почти на грани истерики.

Весь день Марина напряженно ждала возвращения мужа или возвращения слуг, посланных с поручениями по городу. Человек, посланный на розыски фон Шеля, того не нашел. Сказал, что никто не ведает, куда вдруг так неожиданно пропал кавалергард, и Марина нервно рассмеялась. Трусость фон Шеля была здесь ей только на пользу — не смогла найти она, не сможет найти и Анатоль.

Около пяти часов вечера вернулся и дворовый, что следил за барином. На его щеке красовался след от хлыста, и Марина поняла, что слежка была раскрыта. Да, подтвердил человек, барин заметил его, когда выезжал из клуба. Шибко ругался и на него, и на барыню, а затем сел на коня и уехал. Куда, лакей не знал потому, как Анатоль вдруг развернулся и ударил его, когда заметил, что слуга следует за ним. Пригрозил, что выпорет до смерти, если тот продолжит свое занятие.

Марина разослала слуг по всем ресторациям, по клубам, где только мог появиться ее супруг, но ответ был всегда одинаков — не приезжал, не был. Уж пробило время ужина, но в доме его так и не сервировали: Марине сейчас и крошка в горло бы не полезла, а Катиш снова закатила истерику, узнав, что Анатоль не возвращался с самого утра, и никто не ведает о его местопололожении.

Вдруг за окном раздался стук копыт по брусчатке, и Марина метнулась к окну, отодвинула занавесь, чтобы взглянуть на прибывшего. Это был он, тот человек, который смог помочь ей сейчас. Только он и никто иной.

Сергей переступил порог салона, и она едва смогла удержать слезы, что так и норовили вдруг пролиться, как она только увидела его широкоплечую фигуру в дверном проеме.

— Благодарю, — метнулась она навстречу и легко пожала его руку. — Благодарю, что откликнулся на мою просьбу.

Марина вдруг заметила, насколько темно в комнате из-за сгустившихся сумерек, и подала знак лакею за спиной Загорского зажечь света в салоне. Сама же прошла к софе, по-прежнему не выпуская его руки из своей ладони, увлекла присесть, заглянула с надеждой в его серые глаза, наполненные нынче беспокойством за нее.

— Я умоляю тебя помочь мне, — начала она, когда лакей покинул комнату, и поведала ему все от начала и до конца, зная, что этому человеку, сидящему подле нее на софе и с тревогой вглядывающемуся в ее заплаканное лицо, она может открыть все начистоту.

— Она в тягости? — коротко спросил Сергей, когда Марина замолкла. Она покачала головой, ничуть не смущаясь подобного вопроса из его уст.

— Я не знаю. Девки говорят, что нет, судя… судя по белью. Но когда я носила Эл…, когда был в тягости в первый раз, я не сразу обнаружила это и не по этому признаку. Что нам делать? Как поступить? — Марина снова вдруг залилась слезами, не в силах удержаться. Она хотела, чтобы он утешил ее, обнял, но оба знали, что подобное невозможно ныне. Он только мог гладить ее ладонь, терзаясь той болью, что слышал в ее словах. — Я не переживу очередной потери. Только не сейчас! Я не смогу!

— Я сделаю все, чтобы этого не случилось! — твердо сказал Сергей, и она несмело улыбнулась ему сквозь слезы, а затем вдруг подняла ладонь и коснулась его щеки. Он не в силах противиться своему желанию, что тут же вспыхнуло в нем, повернул голову и нежно коснулся губами ее руки. Они смотрели друг другу в глаза, пораженные тем, что видят в них.