В тени Альгамбры

Юридические основания, на которые опираются приговоры, ничем не ограничивают произвола судей. Они восходят к чрезвычайному закону от 2 марта 1943 года, который определяет меру наказания за вооруженный мятеж — от 12 лет тюремного заключения вплоть до смертной казни, а также, помимо собственно актов насилия и незаконного хранения оружия, за следующие действия: распространение «ложных» и «тенденциозных» слухов, могущих нарушить общественный порядок, спровоцировать международный конфликт и подорвать престиж государства, армии или органов власти; участие в заговоре в любой форме или участие с той же целью в собраниях и конференциях; прекращение работы, забастовки, участие в рабочих коалициях и т. д., если эти действия преследуют политические цели и влекут за собой серьезное нарушение общественного порядка. Закон предусматривает вынесение приговора обвиняемым в сокращенном судопроизводстве. Как обвинителю, так и защитнику — обычно это официально назначаемые офицеры без юридических знаний, — отводится на подготовку всего четыре часа. В 1944 году чрезвычайный закон был заменен уголовным кодексом, но на практике к нему прибегали вновь и вновь, и декретом от 21 сентября 1960 года его статьи снова по всей форме введены в действие. Комментируя этот факт, французский журнал «Энформасьон католик энтернасьональ» от 1 марта 1961 года с полным основанием писал:

«Считают, что этот декрет… ставит своей целью создать атмосферу страха… С его помощью можно подавлять любую политическую оппозицию, даже вполне законную, соответствующую естественным принципам политической этики».

Итак, объединившиеся в НАТО защитники западной «свободы» имеют, кажется, все основания заинтересоваться кошмарными порядками, царящими в тюрьмах их союзника Франко. В римской газете «Эспрессо» было опубликовано письмо, которое политические заключенные бургосской тюрьмы направили священнику Оуэнсу. Из письма явствует, что в тюрьме нет никакого отопления, температура зимой падает до минус 14°. Стены и полы находятся в таком запущенном состоянии, что их невозможно отмыть, и они превратились в опасный очаг инфекции. Душевые работают плохо, клозетов недостаточно. Больных лечат плохо или вовсе не лечат. Так, некто Альфредо Касаприма умер от почечной болезни, не получив никакой медицинской помощи. Заключенным не дозволяется ни писать своим адвокатам, ни видеться с ними. По ничтожнейшему поводу налагаются драконовские наказания. Так, несколько заключенных, письменно просивших начальника тюрьмы более прилично обращаться с ними, были посажены на 95 дней в одиночки.

Согласно другим документам, кормят в тюрьмах настолько плохо, что заключенные могут поддерживать свое существование лишь за счет передач от друзей и родных.

Еще хуже обращается с арестованными испанская полиция. По закону полиция должна в течение 72 часов представить арестованного судье. В действительности арестованные по нескольку недель остаются в руках полицейских, их нередко ежедневно избивают и пытают. Вот что писали 339 баскских священников в письме от 30 мая 1960 года, адресованном их епископам:

«В полицейских комиссариатах нашей страны пытки применяют как метод дознания по отношению к нарушителям зачастую маловажного или несправедливого закона. Достаточно злостного подозрения — и полицейский уже имеет право избивать, пытать или увечить любого, даже ни в чем не повинного гражданина».

Известно, что почти всех арестованных на концерте в честь Марагаля зверски избивали в полицейском участке. Например, Махина Санмарти и Росет, как неопровержимо доказано, били кулаками и дубинками. Хаиме Касахуана Рока часами допрашивали, требуя назвать человека, отпе-читавшего каталонский гимн; при этом каждый вопрос сопровождался пощечинами, кулачными ударами и пинками. Доктора Солей также нещадно били по спине и подошвам ног. Не будет преувеличением сказать, что полиция франкистской Испании является инквизицией в чистом виде.

Мы привели здесь только информацию, тщательно проверенную Международным комитетом движения за политическую амнистию в Испании. Этот комитет, учрежденный 25–26 марта 1961 года в Париже съездом, на котором присутствовало 500 делегатов, поддерживают сотни видных деятелей политической, научной и культурной жизни Западной Европы и США. Назовем здесь лишь несколько известных имен: писатели Генрих Бёлль и Казимир Эдшмид (ФРГ), драматург Фридрих Дюрренматт (Швейцария), королева-мать Элизабет (Бельгия), своим письмом навлекшая на себя чрезвычайное негодование придворных и реакционных кругов, скульптор Генри Мор и лауреат Нобелевской премии Филип Ноэль-Бейкер (Англия), писатели Квазимодо, Витторини и Альберто Моравиа, художник Гуттузо, мэр Флоренции Ла Пира (Италия), Морис Торез и Бенуа-Фрашон, политические деятели Венсан-Ориоль и Эдгар Фор, председатель парижской коллегии адвокатов Поль Арриги, писатели Арагон, Андре Шамсон, Франсуа Мориак и Жан Кокто, художники Шагалль и Пикассо (Франция).