В тени баньяна

– Как и ты, Рами, я в детстве слышала много историй. Каждый вечер отец рассказывал мне о Будде. Будда, говорил он, был обыкновенным человеком. Принцем, который в один прекрасный день оставил жену и детей, чтобы искать ответы на занимавшие его вопросы: почему мир устроен так, почему люди болеют и умирают и еще много разных почему. Отец объяснил, что великое знание достигается великой ценой и порой мы вынуждены отдавать самое дорогое. Когда мне было девять или десять лет, отец ушел из семьи и стал монахом. Он оставил жену, семерых детей и хозяйство – огромную плантацию кокосовых пальм. Мать не знала, как жить дальше. Сказать, что она была в отчаянии, – ничего не сказать. Однажды, взяв факел, она подожгла плантацию, а затем себя.

Смерть матери вызвала у меня смятение и гнев. Почему она убила себя? В поисках утешения я пошла в храм, где служил отец. Однако он отстранился от меня – монахам запрещено касаться прихожан, даже если это их собственные дети. Тогда я обрушила на отца свой гнев. Почему он оставил нас? «Вспомни историю Будды», – сказал он. И все. Больше отец не сказал ни слова. И велел мне возвращаться домой.

Долгие годы я искала в словах отца ответы на мучившие меня вопросы. Отчего моя мать была несчастна? Как она могла так поступить с собой, с нами, со мной? В одночасье я лишилась всего: дома, родителей, братьев и сестер, которых отправили к разным родственникам. Я потеряла все и всех.

Когда ты родилась, я хотела, чтобы у тебя было другое, не похожее на мое детство. Детство, полное волшебства и красоты. Я окружила тебя прекрасными вещами, которые ты могла бы рассматривать, трогать, нюхать. Деревья, цветы, птицы, бабочки, узоры на стенах и перилах балкона в нашем доме. Все эти вещи реальны, Рами. Реальны и понятны. В отличие от историй. Истории сочиняют – так я думала – когда не могут прямо, простыми словами сказать жестокую правду.

Мои родители все время ругались. Они не были злыми людьми, но все время злились друг на друга. Просто они слишком разные и хотят разного, думала я в детстве. Мать мечтала жить в городе, среди магазинов и ресторанов, в окружении многочисленных соседей и друзей. А отец, больше всего на свете любивший одиночество, ни в чем и ни в ком не нуждался. Я не замечала главного – того, что мой отец не смог сказать мне прямо, простыми словами: они с матерью никогда не любили друг друга и тем самым уничтожили не только себя, но и собственных детей. Они разорвали в клочья, разбили вдребезги нашу семью.

И я решила: мои дети непременно будут расти в любви. Я хотела, чтобы вы с сестрой купались в ней. Чтобы любовь была осязаемой и вам не пришлось искать ее в туманных словах вроде тех, что сказал мне тогда отец: «Порой мы вынуждены отдавать самое дорогое». Его слова оказались пустым звуком. Я не нашла в них любви отца к матери или к нам, детям. Настоящая любовь проста и понятна. Она в обыденных вещах, которые можно увидеть и потрогать. По крайней мере, так я думала когда-то…

Но теперь я знаю, что любовь может скрываться где угодно, может прятаться в самом дальнем уголке сердца, и ты понимаешь, как сильно любил кого-то, только потеряв его. И как ни горько это сознавать, я всегда любила одну из вас больше. Нет, я никогда бы не пожертвовала тобой ради Раданы или наоборот. Я по-разному верила в вас. Ты заболела полиомиелитом, но осталась жива и никогда больше ничем не болела, словно полиомиелит привил тебе иммунитет от всех болезней. С тех пор я ни секунды не сомневалась: ты рождена, чтобы жить.

А с Раданой все было иначе. Я втайне верила, что боги послали ее мне в утешение. Я смотрела на твою хромоту и думала: никто в мире не увидит в тебе той красоты, что вижу я. Она – в твоей силе, в способности встать после падения и идти дальше. Сколько раз я наблюдала, как ты превозмогаешь полиомиелит, борешься с трудностями.

Когда заболела Радана, я думала только об одном: у нее нет твоей силы, твоей стойкости. Твоя сестра никогда не болела ничем серьезным, и я не знала, победит ли она малярию, как ты победила полиомиелит. Глядя, как силы оставляют Радану, я решила, что она умрет.

В этом смысле я любила тебя больше. Несмотря на твое несовершенство, я всегда верила, что ты принадлежишь только мне. Я буду любить тебя и никому не отдам, даже если мир вокруг рухнет, даже если у меня отнимут все, что мне дорого.

У меня нет для тебя историй, Рами. Только реальность. Когда умерла Радана, мне тоже хотелось умереть. Но я заставила себя жить. Я живу, потому что у меня есть ты, живу ради тебя. Из вас двоих я выбрала тебя.

Я почувствовала, как раскаяние комом подкатывает к горлу. Я всегда завидовала Радане, завидовала ее особой связи с мамой, думая, что причина во внешнем сходстве, в красоте, которую сестра унаследовала от мамы. Теперь я видела мамину настоящую красоту – в смирении перед судьбой, лишившей ее детства. Все эти годы, пока я искала утешения в словах, мама черпала силы в молчании. Я проглотила ком и крепче обняла ее.