В тени богов. Императоры в мировой истории

Самую большую и знаменитую из степных империй создали монголы. Племя ее основателя Чингисхана обитало на северо-востоке Монголии в самом дальнем и суровом восточном уголке евразийской степи. Чингисхан, вероятно, родился в 1162 году и умер в 1227-м. Главным образом благодаря “Сокровенному сказанию монголов” – первой книге, написанной на монгольском языке, – мы знаем о нем больше, чем о любом из предшествующих степных монархов. Однако, хотя “Сокровенное сказание” было написано вскоре после его смерти и порой на удивление открыто повествует о темных страницах истории его прихода к власти, нам все-таки известно о Чингисхане гораздо меньше, чем о многих правителях оседлых обществ, не говоря уже о небольшой группе монархов, которые сами написали книги, позволяющие заглянуть им в душу.

Из “Сокровенного сказания” (и нескольких других монгольских источников) мы узнаем, что “сила его в выносливости, решимости и прозорливости. Он снова и снова показывает, что знает, как совершать набег, когда идти в атаку, когда заключать мир и как управлять союзниками с выгодой для себя”¹⁵. По степным меркам Чингисхан был аристократом: он происходил из рода Борджигин, который правил племенем монголов. С другой стороны, своим успехом он был обязан в первую очередь личным качествам и заслугам. После смерти отца, когда Чингисхану было девять лет, ему пришлось отчаянно бороться за жизнь, не говоря уже о том, чтобы в конце концов вернуть себе власть над монголами. Он был, несомненно, харизматичной личностью, способной притягивать людей, которые служили ему верой и правдой. Разумеется, в своем стремлении к власти он также не гнушался жестокости и вероломства. Как и все степные правители, он создал войско из верных последователей разного происхождения. Он разделял с ними все тяготы, пока шел к власти, а затем щедро вознаградил их и назначил на ключевые посты в правительстве и армии. Умело выбирая хороших советников, он прислушивался к их словам. Среди них были те, кто консультировал его по вопросам ведения войн и управления оседлым миром – в этом он был несведущ.

Монгольская военная машина стала самой грозной, какую на тот момент знала история. В ее основе были известные преимущества кочевых армий: многочисленность и выносливость степных лошадей и закалка и мастерство кочевых конных лучников. За тысячу лет, прошедшую с падения хунну, некоторые аспекты вооружения и амуниции кочевников значительно усовершенствовались: появились железные стремена, деревянные седла и еще более сложные составные луки, которые изготавливались из дерева, рога и жил с применением клея и точно поражали цель с 325 метров. В степи паслось огромное количество лошадей, и армия Чингисхана шла в поход, имея по пять коней на человека. Такое преимущество перед вражеской кавалерией позволяло изматывать ее. Благодаря превосходству кавалерии, монгольское войско также получало более качественные разведданные о расстановке сил противника, одновременно лишая вражеских военачальников возможности разузнать, насколько сильно монгольское войско и как именно оно движется.

Под командованием Чингисхана монгольские армии приобрели дополнительные кадры и навыки, необходимые для ведения войн за пределами степи – в первую очередь организация осад. Еще важнее, что Чингисхан установил в армии жесткую дисциплину и координацию на тактическом, оперативном и стратегическом уровнях. В бой монголы шли рассыпным строем, который позволял шеренгам конных лучников выпускать стрелы, отступать назад, снова готовить лук и возвращаться вперед для нового выстрела, что требовало выучки и подготовки, невиданных в Европе до XVII века. Победы поднимали боевой дух, богатая добыча подкрепляла мотивацию, но дисциплина не давала победоносным солдатам мародерствовать в лагере разбитого противника, пока враг не будет окончательно повержен и не обратится в бегство. Мародерство каралось смертью. На более высоком тактическом уровне обманные отступления, которые часто растягивались на многие дни и заманивали измотанные армии преследователей в ловушку, требовали не только дисциплины, но и впечатляющей слаженности маневров различных подразделений. Как в бою, так и при планировании и реализации своих кампаний монгольские военачальники превосходили военачальников всех противников, с которыми сталкивались. Армии передвигались рассеянными частями, которые запутывали врага, заходили во фланги и брали в кольцо, но затем сливались в единое войско на поле боя. Это предвосхищало наполеоновскую установку двигаться по отдельности, но сражаться вместе. Это также предвосхищало принципы блицкрига, в соответствии с которыми скорость передвижения армий, фактор внезапности и масштаб операций парализовали вражеских военачальников. Кроме того, как и при блицкриге, монголы активно применяли тактику устрашения, чтобы предотвратить сопротивление в будущем. Один историк отмечает, что такой резни, какую иногда устраивали армии Чингисхана, свет не видывал со времен Новоассирийского царства¹⁶.