В тени больших вишневых деревьев

Сергей уже хорошо успел рассмотреть эту гориллу, и, ког-да она прорычала, он понимал, что шансов у него — ноль. Эта обезьяна, очевидно, не знакома с чувством жалости, и, судя по ее габаритам, она просто размажет Сергея по зеленому дере-вянному полу, он даже и вякнуть не успеет. Мозг Пожидаева в экстренном порядке врубился на полную, ища варианты выхода из положения, а глаза начали сканировать окружающее про-странство. Через несколько секунд они наткнулись на чей-то «калаш», лежащий на кровати метрах в пяти от него, но опять слова земляка всплыли в его голове: «За оружие не хватайся — могут забить до смерти, ну а если уж взялся, то делай красиво».

«Да гори оно все пропадом!» — смешав две присказки в одну, в отчаянии подумал Сергей и нацелился на автомат, намере-ваясь в три прыжка добраться до него. Как вдруг, разверзая пространство и время, теплый весенний ветер, наполненный благоуханием фруктовых деревьев, ворвался в его сознание. Вместе с ним шум молодых вишневых листочков цвета салата, которые еще не успели огрубеть и окраситься в темно-зеленый, завладел его слухом, и лавочка, осыпаемая белыми лепестками цветов, скрыла вороненое железо АКСа, одиноко лежащего на кровати. Нет, не в этот раз. Он не сядет из-за какой-то обе-зьяны. Ему в эту секунду страсть как захотелось домой, на эту лавочку, под большие вишневые деревья. И глаза Сергея продолжили изучение внутреннего содержимого помещения… Пауза затянулась…

— Э-э… Ты… Оглохль? — опять раздался рык.

Но Сергей продолжал молчать, судорожно ища выход из ситуации. И вдруг он вспомнил, что в предбаннике видел штук пять-шесть боковых стоек для палатки, которые представляли из себя деревянные колья диаметром раза в два больше черенка от лопаты и длиннее раза в полтора.

— Сам сходишь, — наконец, ответил Пожидаев, прикинув, что при любом раскладе он успеет схватить стойку от палатки.

Горилла грязно выругалась на тюркском наречии, поднялась

104

с кровати и направилась в сторону Сергея. Пожидаев тут же вскочил со своего шконаря и побежал в предбанник. Шерхан подумал, что повар убегает от него, и рванул за ним, но не успел он добежать двух метров до предбанника, как внезап-но навстречу ему выскочил Сергей и наотмашь нанес удар стойкой. Махкамов все же успел подставить левую руку под деревянный кол…

Душераздирающий крик сотряс палатку, и горилла согну-лась, обхватив предплечье левой руки правой. Сергей стоял на-против него, держа стойку наизготове, наблюдая, как корчится от боли Махкамов, и одновременно контролируя передвижения узбеков, насколько мог. Для этого он дополнительно подключил периферическое зрение и все же сделал ошибку — совершенно забыл про тыл. Прошло всего несколько секунд, как сзади кто-то, вероятно, с разгона нанес удар ногой в область поясницы…

Не выпуская кол из рук, Пожидаев пролетел пару метров, чуть-чуть не налетев на Шерхана, и рухнул ничком на зеленый деревянный пол. Жуткая боль пронзила все его тело. Она была какая-то электрическая, очень острая, незнакомая. Все его мышцы напряглись до предела, а ноги вытянулись в струну…

Сергей лежал с открытым ртом, но звуков не было, лишь по побелевшим пальцам можно было понять, что он намерт-во вцепился в стойку от палатки. Горилла продолжала выть, крутясь на одном месте. Пронизывающая боль как появилась в одно мгновение, так и моментально исчезла, отпустив все члены Сергея, оставшись только в пояснице. Пожидаев издал какой-то непонятный звук, с которым вернулась его способ-ность мыслить, и первая из них прокричала в его разуме: «Срочно вставай!» Тут же он предпринял попытку подняться на ноги. И, как только встал на четвереньки, Махкамов со всего маху ударил ногой Сергею в лицо… Тысячи сварочных огней вспыхнули у него в глазах, а потом — мрак…

Когда Сергей пришел в себя, то он сразу почему-то закаш-лялся, и первое ощущение из мира реальности было то, что его щека лежит на чем-то липком и в то же время скользком. Пожидаев также продолжал лежать ничком, повернув голову направо. Возвращающееся сознание на автомате открыло глаза, но вместо зеленого деревянного пола они увидели багряную

105

лужу. Темно — красный цвет был словно сигнал для боли, и она обрушилась на мозг Сергея. Следуя за ней, он разжал правую руку, отпустив стойку и дотронулся до своего носа, тотчас по-няв, что это он ее источник и что багряная лужа — это кровь, которая до сих пор бежит из него. Одновременно включивший-ся слух донес до него, что в палатке идет какая-то словесная перепалка на повышенных тонах, но осмыслить ее разуму не позволяло все еще «плавающее» сознание. «Нужно поднять-ся», — снова пришла та же мысль в голову Сергею. Пожидаев медленно, опираясь на руки, стал подниматься. Ему показалось, что его тело налилось свинцом. Как только он оторвал грудь от пола, руки соскользнули, поехав по доскам, ставшим скольз-кими от пролитой на них крови. И он опять рухнул, широко раскинув их в стороны. В эту же секунду его разум пронзила еще одна острая боль — в пояснице…