В тени больших вишневых деревьев

Зачем МИ-24 бомбили заброшенный кишлак? Трудно точ-но ответить. Но, зная кухню ОКВСА, можно с достаточно большой вероятностью предположить, что через пару часов командиру летного полка 5-й Гвардейской дивизии на стол лег отчет «О подавлении огневых точек мятежников в районе брошенного кишлака в квадрате таком-то»…

***

— Все же, есть на свете справедливость, — неразборчиво на-полненным жареной картошкой и тушенкой ртом промычал Се-рега Пожидаев, сидя на походном пищевом термосе в ПАК-2001.

Он с удовольствием уплетал стандартный солдатский ниш-тяк, который бойцы готовили всегда и везде, при любом удоб-ном случае, потому как на столовскую пайку мало надежды. Сергей был в гостях у Кости Левченко, бывшего повара-чижика,

у которого Пожидаев совсем немного был начальником в свою бытность старшим по кухне. Теперь Кинстантин, так его на-зывал Сергей, забурел. Он уже сам стал старшим поваром и без пяти минут дедушкой и тоже имел своих чижей. Костя ему поведал, что Гуляева все же запулили куда-то на точку за бес-пробудное пьянство, капитан Ковалев сменился и сейчас у них новый начальник столовой, а Буткевичус попал под раздачу…

1

ПАК-200

–

походная автокухня,

базирующаяся на шасси ЗИЛ-131

или

Урал-375.

212

Новый комполка зашел в солдатскую столовую и попро-бовал первое блюдо под названием борщ. Но он слабо напо-минал известное блюдо. Это было нечто среднее между ухой

и молочным супом, и плавающая капуста в слегка красноватой жидкости была на самом деле ширмой и ни о чем не говорила. Когда полковник влил себе в рот «чудо кулинарии», то у него в голове возник диссонанс. Он никак не ожидал такой реакции от своих вкусовых рецепторов, которую вызвала эта красноватая жидкость, попавшая в рот. Недоумевая, что же произошло, он помешал ложкой в солдатском казане, стоящем на столе. Там плавало все, что можно себе представить, кроме мяса. Компол-ка склонился, всматриваясь в это нечто, слегка принюхиваясь, потом застыл на какое-то мгновение и, разгибаясь в полный рост, взревел:

— Повара ко мне! Кто старший смены?!

Один боец из наряда бросился на кухню за Буткевичусом. Через минуту Альгис бежал к полковнику. Подбегая, он сменил легкий бег на строевой шаг и уже поднес на ходу правую руку к виску, отдавая честь, и открыл рот, чтобы начать делать доклад, как вдруг комполка схватил казан с неизвестной жидкостью

и метнул его в Буткевичуса… Альгис абсолютно не ожидал такого поворота и поэтому не успел увернуться. Казан угодил ему точно в голову и, как-то глухо звякнув, облив с головы до ног старшего повара «суперборщом», упал на пол. Буткевичус совершенно опешил, застыв на том месте, где в него угодило «кулинарное искусство», так и продолжая держать руку у правого виска, но делать доклад посчитал излишним.

— Вон! На заставу! Копать окопы! Вон! — ничего не объяс-няя, вынес вердикт в стиле рычащего льва полковник. Альгис благоразумно оспаривать его решение не стал, т. к. вокруг стояло великое множество таких же казанов, источающих не-понятный запах, и, крутанувшись на месте, побежал обратно на кухню… Через день Буткевичус будет рыть окопы на точке, попав в стройбригаду: по приказу главкома 40-й армии генерала Громова уже начинался подготовительный процесс для вывода наших войск, и все заставы около бетонки в порядке очереди дополнительно укреплялись…

213

Все же как жизнь со временем расставляет все на свои ме-ста, показывая нам, насколько мы можем ошибаться в своих суждениях: Альгис, который, как искренне считал Сергей, был ему другом, на поверку оказался сволочью, разменявшей их дружбу на преференции, а Костя, который был тогда чижиком и которого Сергей гонял, правда без рукоприкладства, приветил его как брата.

Когда полк встал на блок возле Чагчарана, Пожидаев с дру-гими огнеметчиками пошел к полевой кухне. Стоя в очереди за горячей пищей, которую Сергей толком не ел с тех пор, как они выехали из Герата, он услышал, как кто-то радостно кричит:

— Сергей! Серега! Привет! Это я, Костя! Сергей! Пожидаев даже вначале и не понял, что это его окликают,

потому как почти отвык от своего имени. Все его нынешнее окружение звало его Кавказ. Да и Костя Левченко почти стерся

у него из памяти. Поэтому повар с лихо заломленной набекрень панамой, казалось ему, зовет кого-то другого. Но когда их взгля-ды встретились, то Сергей вдруг узнал в этом приблатненном по армейским меркам бойце того Кинстантина, которого учил уму-разуму. Так он попал на этот «вечерний прием» в ПАК-200.