В тени больших вишневых деревьев

капитаном Степаненко на время проведения операции. Когда началась стрельба, он, как и все, упал на землю, а когда под-нял голову, то его взгляду предстала вышеописанная сцена. Она длилась меньше минуты под беспорядочную пальбу из кишлака, но репутация афганских солдат дала возможность сержанту быстро сообразить что к чему, и он дал из своего АКСа короткую очередь по сарбосу. Когда несостоявшийся перебежчик упал, сержант продолжил стрелять по кишлаку, из которого отовсюду из зияющих черных дыр окон появлялись огоньки, обозначая засевших там духов. Не видел и не слышал сержант, как сзади почти вплотную подошел к нему другой царандоевец и, спокойно прицелившись, выстрелил ему в за-тылок… АКС советского солдата замолк…

Сделав еще пару шагов, сарбос зачем-то выстрелил еще раз в упор в затылок уже мертвого сержанта, потом достал ракетницу… В воздух взлетели две красные ракеты, обозна-чающие отбой операции, и взвод АГС и минометчики, заметив их, с облегчением выдохнули… Они прекратили движение… На многих изможденных от нечеловеческой нагрузки лицах появились улыбки. И не из-за того, что операция закончена, а из-за того, что им не придётся переть еще четыре километра по горам теперь уже ставшие неподъемными АГСы, минометы и боеприпасы к ним. Командиры взводов, не менее солдат раду-ясь этому, чуть ли не синхронно на противоположных склонах ущелья, разделенные многими километрами, скомандовали:

— Привал… Отбой операции… Через полчаса возвращаемся обратно на огневую…

***

Одновременно с этим происходил захват в плен нашего связиста, также назначенного Степаненко для связи взвода царандоя с основной группой… Боец лежал на земле, при-давленный своей тяжелой Р-159, судорожно соображая: «Бл…

Вот жарят обезьяны… И голову хрен поднимешь… Что делать?.. Откуда они взялись?.. Надо, не вставая, как-то включить радио-станцию, выйти на связь с капитаном…. сообщить, что взвод

царандоевцев попал под обстрел… Хотя, наверное, сами все видят. Да и, по ходу, они тоже попали под молотки…»

235

Не надеясь на афганских солдат, еще более прижавшись к земле, он продолжал размышлять: «Нужно отходить назад, к 3-му взводу, к Кадышеву… к своим»…

В этот момент кто-то сильно потянул за радиостанцию, оторвав его туловище от земли вместе с ней. Солдат обернулся

и увидел сарбоса, здоровяка, который ему не понравился еще с самого начала. Что-то в глубине души бойца вызвало анти-патию к этому «мутанту», как тогда мысленно окрестил его связист. Теперь, когда их взгляды встретились, внутренняя антипатия моментально переросла в ненависть, перемешанную с животным страхом… В черных глазах сарбоса он увидел нет, не злобу, не отвращение и не вражду — они горели восторгом, предвкушением скорой кровавой расправы… И этот зловещий восторг вызвал у солдата животный страх.

Связист понял: счет пошел на сотые доли секунды, мгно-венно осознав, что у него есть единственный шанс воспользо-ваться моментом, когда его туловище оторвано от земли… И он крутанулся изо всех сил, рассчитывая, вырвавшись из лап «мутанта», оказаться на спине, чтобы выпустить весь рожок в рожу этой обезьяны… Как птицу на взлете сбивает дробь охотника, так и связиста в момент рывка тяжелый ботинок подбежавшего сарбоса, угодивший прямо в лицо, сбил с рас-считанной им траектории, и вместо спины он упал на бок… В глазах поплыли яркие круги… Кто-то железной лапой наступил на автомат, прищемив ему руку… И тут же посыпался град ударов ногами, сопровождаемых афганскими ругательствами, в область лица, груди, спины, живота, паха… Боец вначале чувствовал сильную боль от ударов. Потом у него забилось дыхание. Далее боль стала как-то стихать, став какой-то одно-родной. После в голове промелькнула мысль: «Сука, не успел…» Потом, стало все темно…

Связист пришел в себя лежащим возле какого-то глино-битного домика уже в кишлаке. Отовсюду доносились звуки стрельбы — бой был в разгаре. Боец почувствовал, что его руки за спиной крепко связаны. Лицо ему показалось не своим, оно было разбито вдрызг и поэтому совершенно онемело. Если бы он увидел свое отражение в зеркале, то не узнал себя. Во рту был солоноватый привкус, а губы слиплись от засохшей

236

крови. Тело все ныло от недавно нанесенных побоев, и ужасно хотелось пить… Он открыл один глаз, потому как другой со-вершенно заплыл.

Всюду бегали духи, вооруженные кто чем: от допотопных ППШ и «Буров» до американских винтовок М-16 — и оживленно, как цыгане, громко разговаривали на языке, на котором много веков назад говорил Чингисхан. Вдруг один из пробегающих мимо него моджахедов заметил, что связист открыл один глаз. Дух остановился и начал громко кого-то звать:

— Жаргал! Жаргал!