В тени молнии

Первое письмо оказалось от одной из любовниц Агриппо, видимо весьма дерзкой особы. Киззи отложила его в сторону. Во втором она мало что поняла – какая-то переписка с банком. Третье и четвертое так пропитались кровью, что она смогла разобрать лишь несколько слов. А вот с пятым ей, похоже, повезло. Обычный белый конверт, забрызганный кровью, внутри – короткая записка: «Дело сделано. Я больше не потерплю шантажа. Выполни свою часть сделки, или столкнешься с моим гневом, и к черту газеты». Киззи несколько мгновений смотрела на бумажку, потом снова поднесла к глазам конверт.

На почтовом штемпеле стояла дата – день убийства Адрианы Граппо.

На полминуты Киззи забыла и о Длинном, и о комнате, полной трупов. Это наверняка что-то значит. Может, Агриппо и не был четвертым убийцей Адрианы, но не шантажировал ли он того, кто был им? Что-то в этом письме тревожило ее. Знакомый почерк. Где она могла его видеть? На чьей-то визитке? Или в письме? Видя, что приближается официант с кофе, она снова прикрыла письма, поблагодарила его и в очередной раз собралась с мыслями.

Война с Грентом, смерть Адрианы, тайное противостояние магов, «Стеклянный нож». Все это, очевидно, было связано друг с другом. Но как и почему? Агриппо, возможно, рассказал бы ей все, но он мертв. Жертва шантажа, скорее всего, ничего не скажет, но, по крайней мере, справедливость будет восстановлена. Надо только выяснить, о ком идет речь.

32

Демир весь день провел на крыльце «Гиацинта», как на посту, хотя было уже ясно, что худшее позади. Бойцы ушли с улиц, которые теперь патрулировали пожарные и Национальная гвардия, и к ночи в районе воцарился мир. Правда, очень хрупкий, сказал себе Демир, стоя у входа и глядя на конюшни «Гиацинта», двери которых толпа сорвала с петель. Цены на годглас продолжат расти, и беспорядки будут только усиливаться.

Окажется ли он здесь, когда толпа снова пойдет на приступ? Или Тиране придется защищать отель силами внутренней охраны, отвечая насилием на насилие до тех пор, пока не прольется кровь?

Эти вопросы преследовали его, когда он вернулся в опустевший вестибюль отеля, где горело всего несколько газовых ламп, а за стойкой консьержа дежурил один портье. Демир остановился около него.

– Ты Марен, верно? – спросил он.

– Да, сэр, – с улыбкой ответил тот. – Что я могу для вас сделать, сэр?

– Узнай имя капитана Сжигателей, которому я сегодня бросил вызов, и отправь ему ящик эрептийского от моего имени.

– Сэр?..

– С этими ребятами надо дружить, – объяснил Демир.

Мысленно он уже составил текст записки с извинениями, со всей серьезностью объясняя, что в заботе о безопасности самих Сжигателей, возможно, перешел границы дозволенного. Чушь, конечно, но Сжигатели никогда не отличались тонким умом и проницательностью. Ящик вина и подобающее раскаяние поправят дело.

– Я отправлю вино на рассвете.

– Отлично.

– Спокойной ночи, сэр.

Демир поднял руку в ответ, миновал лестницу и по коридору вышел в темный, тихий парк. Мать похоронили три недели назад, но перед семейным склепом опять горели свечи – свидетельство того, как сильно любили ее служащие отеля. Демир остановился, глядя на мерцающие огоньки, и попытался вспомнить, когда они с матерью в последний раз были здесь вместе. Наверное, во время той панихиды по случаю годовщины смерти отца, тринадцать или четырнадцать лет назад. Надо же, оказывается, с тех пор прошла половина жизни. Как странно.

В маленькой мастерской, стоявшей в дальнем конце парка, горел свет, но, войдя туда, Демир обнаружил, что Тессы нет. Правда, она была там совсем недавно – на верстаке лежали листы с рабочими записями, в печи горел огонь. Демир сел на ее стул и стал просматривать записи. На одном листке во всех подробностях описывалась мастерская: устройство печи, толщина ее стенок, инструменты. Почерк был плавным и стремительным. «Ремонт совсем свежий. Следить за трещиной в задней части печи». Рядом лежал список покупок. Большой слиток чугуна. Восемь унций универсального песка. Ведро для воды, побольше.

Однако в заметках говорилось не только о повседневных вещах. Демир сразу понял, что Тесса тщательно изучила как обломки прототипа Касторы, так и его чертежи. Здесь было не меньше дюжины набросанных от руки схем с возможными изменениями в конструкции и рядом – размышления об альтернативных источниках питания.

Сколько времени прошло с тех пор, как они разогнали бунтарей? Девять часов? И она уже продвинулась так далеко. Демир понимал от силы половину, но увиденное произвело на него большое впечатление. Тесса была не только мастером-стеклоделом, чутким к магическому резонансу, но и настоящим инженером, сведущим в тонкостях кремниевой науки. Взять хотя бы страницу с рассуждениями об изоляции и о том, как ее можно применить к каналу феникса, чтобы увеличить отдачу магической энергии.

Демир отодвинул бумаги, откинулся на спинку стула и задумался.

– Демир?

Он поднял голову и увидел в дверях Монтего.

– Как все прошло? – спросил его Демир.