В тени молнии

– Это я должен просить у тебя прощения. Я не должен был заставлять тебя проходить через такое. Знаешь, до меня доходили разные слухи. О том, как Сибриал обращался с тобой много лет. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не превратить его в лепешку. Я сдержался только потому, что знал: когда-нибудь ты захочешь сделать это сама.

Киззи не сводила глаз с Монтего. Она представляла себе их встречу совсем иначе. Выходит, все эти годы она сражалась со своими страхами, воображая, как они с Монтего станут осыпать друг друга обвинениями и ругательствами, как в нем будет закипать тихий, но страшный гнев. И совершенно не ожидала, что он будет просить у нее прощения. Промокнув набежавшие слезы, она сделала глубокий вдох и нерешительно улыбнулась:

– Ты тоже не заходил повидаться.

– Да, потому что был трусом. Даже когда я стал знаменитым, когда весь мир узнал имя Малыша Монтего, я все еще не мог смириться с мыслью, что ты отвергнешь меня. Не как любовника, заметь, а как друга. Если бы ты отвернулась от меня, я бы сошел с ума, как Демир после Холикана.

Монтего произнес это, высоко подняв голову и расправив плечи, так властно, словно признавался в чем угодно, но не в трусости. Хотя чего ему было стыдиться? Ему, одержавшему все победы на свете, оставалось лишь победить себя, и он делал это с достоинством.

– Стекло меня подери, Малыш, – произнесла Киззи. – Сколько лет мы боялись друг друга, как глупые дети.

Круглое лицо Малыша озарила широкая улыбка, он наклонился вперед и заключил Киззи в объятия. Она обняла его в ответ и прижалась к нему, вдохнув запах его пота, смешанный с ароматом жасминового масла, который вызвал в ней тысячи воспоминаний.

– Ты даже пахнешь по-прежнему.

– Ага, только теперь я покупаю жасминовое масло по сходной цене, а не таскаю его тайком у Адрианы.

Они разомкнули объятия. Страх, стыд, злость и беспомощность, владевшие Киззи на протяжении этого дня, покинули ее. Теперь нужно было задать Монтего кучу вопросов, чтобы наверстать все упущенное за шестнадцать лет.

– Но ты ведь пришла сюда не прощения просить? – спросил Монтего.

– Нет, мне нужна помощь, – призналась Киззи. – Не от Демира и не от моих родичей. Именно от тебя.

Монтего нахмурился:

– Объясни.

Так она и сделала, вкратце рассказав обо всем, начиная с того дня, когда Демир нанял ее расследовать убийство его матери. Киззи пропустила только историю с депешей и шантажом, считая, что о ее причастности к этому не должен знать никто и никогда. Понемногу оба отошли в угол зала и сели на скамейку. Монтего не перебивал ее. Наконец она вскинула руки:

– И вот я здесь. Теперь мне стыдно еще из-за того, что я решилась прийти и повидаться с тобой только после смерти моих друзей.

– Стыдно? И немудрено, – поддразнил ее Монтего. – Правильно сделала, что пришла. Говоришь, этот Длинный прикончил одиннадцать вооруженных гвардейцев меньше чем за минуту?

– Да.

Монтего потер подбородок:

– Ты стала такой проворной. Удивительно, что ты вообще смогла его ранить. Мне и то было бы трудно убить стольких людей голыми руками за такое короткое время.

– Мне не хватило скорости. Должно быть, он ударил Гориана так сильно, что у того остановилось сердце. Меня он оставил в живых только затем, чтобы я передала это послание отцу. Малыш, мне нужна твоя помощь. Это общество фульгуристов «Стеклянный нож»… я уверена, что это они убили Адриану, но до сих пор не могу понять зачем. Я хочу рассказать об этом отцу Ворсьену, но в нашей гильдии я – один из лучших бойцов и при этом едва смогла оставить зарубку на Длинном. Мне кажется, он перебьет всех наших, а сам даже не вспотеет. Чтобы разобраться с ним, мне нужен либо пробивник, либо…

– Либо я, – сказал Монтего.

– Только не думай, будто я пытаюсь использовать тебя. Я попросила прощения не потому, что мне нужна сейчас твоя помощь, а потому, что хотела сделать это все шестнадцать лет. – Киззи улыбнулась, но как-то вымученно. – И я пойму тебя, если ты откажешься мне помочь.

– Почему я должен отказываться? – Монтего сжал кулак и подался вперед. – Я вернулся в Оссу, потому что кто-то убил мою приемную мать. Это Демиру приходится думать о сотне вещей зараз, он же патриарх, но у меня голова свободна. Я только и жду, когда он даст мне отмашку, но я готов принять ее и от тебя, Киззи. Скажи только слово.

– «Пожалуйста», – сказала Киззи. – Это правильное слово?

Монтего снова улыбнулся:

– Ты знаешь, что Элия Дорлани наверняка причастна к этому убийству?

– Без сомнения, – сказала Киззи.

И вздрогнула, увидев, как сверкнули глаза Монтего. Причин для этого могло быть только две. Одна из них выглядела так: ему не терпится подраться.

– Скажи мне, – продолжил он, – какой у тебя план? Как ты собираешься зажать ее в угол и допросить?

– Я обдумала пару сценариев, но она – член Внутреннего собрания. Я не могу ее тронуть. В этом случае даже отец Ворсьен не сможет меня защитить.

Монтего раздул ноздри:

– Здесь, в подвале, лежат на льду трупы шестерых бойцов Дорлани. Мне плевать, кто такая Элия. Ей не сойдут с рук ни убийство Адрианы, ни вторжение в отель прошлой ночью. Я этого не допущу.