В тени молнии

Сознавать это было больно, хотя он готовился к такому повороту событий с тех пор, как с ее губ неделю назад слетело слово «Холикан». Готовился, но так и не приготовился, а его последняя отчаянная попытка отложить разговор наверняка разозлила ее еще больше.

Что-то громко треснуло совсем рядом, и Демир не сразу понял, что это стеклянное яйцо, которое лежало в кармане его мундира, брошенного на ящик. Надо же, оказывается, он подсознательно цеплялся за свое колдовство, как воин – за свой щит. Усилием воли Демир разжал магическую хватку и отпустил осколки. Отсутствие самообладания опасно прежде всего для самого гласдансера.

Он опустился на колени среди своих отчетов и планов, пытаясь вспомнить, чем был занят, когда вошла Тесса. Хотя какая теперь разница? Он чувствовал, как в глубине его сознания закручивается водоворот отчаяния, который уже однажды увлек его в непроглядную тьму – после Холикана. Теперь он сопротивлялся этой тяге к мраку, но слабо, спрашивая себя, есть ли смысл в его борьбе. Даже если Керите попадется в его ловушку, решающее сражение все равно не выиграть. Она обратит против него любое добытое им преимущество, перебьет его людей, и если он уцелеет, то вернется в Оссу с позором. Тесса ненавидит его, и это погубит их совместный проект.

Он подошел к сундуку с личными вещами и начал рыться в нем в поисках гражданской одежды. Он еще может бежать. Ускользнуть. Скрыться. Имя Граппо будет запятнано навсегда, зато он освободится от тяготеющего над ним долга..

Он нашел камзол, который показался странно знакомым. Да, в нем он вернулся из провинции, совсем недавно. Кто-то из слуг случайно снабдил своего господина одеждой для бегства. Демир – дружелюбный мошенник. Демир-бродяга. Демир – никто. Этот камзол был воплощением свободы.

И трусости.

Он не сразу понял, что по его щекам бегут слезы, а когда заметил это, вытер их камзолом. Какой он, оказывается, слабак. И трус к тому же. Наверное, надо радоваться, что его матери больше нет и она не видит, во что он превратился. Она, можно сказать, вложила ему в руки орудие, способное спасти мир, но он и тут умудрился все испортить.

– Демир?

Он вскочил, бросив камзол в сундук так поспешно, будто его поймали с украденной безделушкой в руках. У входа, придерживая над головой полог, стояла Тесса. Лицо ее было мрачным, губы – плотно сжатыми.

– Можно мне войти?

Он хотел крикнуть ей: «Убирайся!» Хотел сказать, что ее погибшая семья – не его забота. Ему нужно выиграть войну, у него есть обязанности посерьезнее, чем забота о ее чувствах. Он как следует прикусил себе язык, чтобы не наговорить лишнего. В конце концов, он только что всерьез думал о побеге, так зачем изображать занятость?

– Входи, конечно, – сказал он; она отпустила полог палатки. – Тесса, прости, я должен был сказать тебе сразу, как только ты…

– Погоди, – твердо сказала Тесса, перебивая его, и расправила плечи, отчего ее спина стала прямее, а сама она – выше ростом. Даже выше Демира, хотя и ненамного. Неужели она решила внушить ему трепет? Но она продолжила: – Это ты должен простить меня. Я не должна была говорить, что ты уничтожил мою семью. Я должна была выслушать тебя.

Демир слушал разинув рот.

– Твой гнев был вполне понятен, – выдавил он наконец.

– Да, но я не должна была направлять его против тебя. Я поняла, что больше не верю ни единому твоему слову, и расспросила Идриана Сепулки. Он рассказал мне, что случилось в Холикане. Все от начала до конца. И я поверила ему. Я хочу, чтобы ты это знал.

Демир почувствовал, как в нем что-то изменилось. Казалось, тугой узел на горле вдруг развязался, и он смог вдохнуть всей грудью – впервые за много дней. Тело стало вдруг легким, почти невесомым, зато ноги подкашивались.

– Я рад, – пролепетал он.

– Ты знаешь, кто тебя предал? Кто отдал тот приказ?

– Каприк Ворсьен, – ответил Демир.

– Что ты с ним сделаешь?

– Я вызвал его на дуэль, но тогда вмешались Сжигатели. Каприк не избежит наказания. Клянусь! – вырвалось у Демира, хотя он еще не знал, как покарать бывшего друга, после того как пообещал его отцу прекратить кровную месть.

Тесса сделала глубокий вдох и медленно выдохнула – раз-другой. У нее задрожали руки, и Демир, увидев это, машинально сжал ее пальцы своей рукой. Пальцы были холодными как лед. Но Тесса не отстранилась. Она посмотрела на их переплетенные пальцы, потом на Демира.

– Во мне нет ненависти к тебе, Демир. Я не виню тебя в гибели холиканцев, – выдавила она. Каждое слово причиняло ей боль; Демир решил, что не стоит требовать от нее большего. – Я приберегу свою ненависть для Каприка Ворсьена.

– А я? – не удержался Демир. Эгоистичный вопрос – но ему было нужно получить ответ, иначе он не смог бы спать. – Я пойму, если ты захочешь отменить наш проект. Я разорву наш контракт. Канал феникса – твой. Возьми его, вернись в отель и забери Эхи. Я распоряжусь, чтобы Бринен дал тебе денег, ты начнешь свое дело.

Демир готов был выполнить каждое свое обещание. Если их партнерству конец, пусть все будет без обмана. Этого в его жизни и так хватало.

– Заткнись, Демир, – сказала вдруг Тесса и обняла его.