В тени монастыря (СИ)

Ярин читал, изредка отрываясь от книжки и поглядывая в окна. Ничего особо интересного там не было: леса, луга, опять леса, горы… Изредка попадались маленькие деревеньки с такими же, как и в Сталке, грязными улицами и убогими домами. Вдруг за окном промелькнули одинаковые, невысокие и серые, цеха какого-то завода, и поезд остановился в небольшом городке.

Из тамбура послышались голоса, топот, и в вагон с шумом ввалилась молодая компания. Один из вошедших, судя по всему, был троллем, высоким, с рыхлым колыхающимся животом. Кожа его имела характерный для болотных троллей зеленовато-оливковый оттенок, а черты лица казались слегка раздутыми: немного выпученные глаза, толстые губы, широкий нос. Двое его приятелей были гоблинами, невысокими, и поджарыми. Выражение их вытянутых, сероватых лиц с тусклыми и блеклыми глазами произвело на Ярина весьма неприятное впечатление: они были статичны, малоподвижны и грубы, будто сделаны из папье-маше.

Сидевший напротив Ярина эльф задрожал и посмотрел на вразвалку подошедшую троицу с выражением привычного ужаса – так ребенок смотрит на врача, который изо дня в день ставит ему уколы. Испуг его был не напрасным: один из гоблинов, который был мельче и наглее своих товарищей, ни с того ни с сего ударил эльфа по рукам, выбив из них костяной кубик, затем сорвал его с места, дернув за руки, и пинком швырнул вдоль прохода, сопроводив эти действия словами:

– Пшел отсюда, гнида длинноухая! Перья отрастил, полетать хочешь?

Ошеломленный внезапным нападением Ярин не успел никак отреагировать – его хватило лишь на то, чтобы поднять игрушку с пола. Люди и в деревне, и на вокзале, и в поезде до сих пор производили впечатление пусть не слишком приветливых и трезвых, но по крайней мере спокойных, и такая вспышка пещерной дикости казалось совершенно внезапной. Соседи Ярина по вагону уперли глаза в окна, быстро изобразив на лице великий интерес к пейзажам столь мастерски, что можно было с уверенность сказать – это им приходится делать не впервые. Сидевший же неподалеку седоволосый мужчина и вовсе одобрительно крякнул: «Так их, а то поотращивали патлы!». Эльф меж тем покорно потрусил по коридору, направившись в другой вагон, и троица вновь повернулась к Ярину. Он подобрался на скамейке, приготовившись к неприятностям.

Шпана уселась напротив парня, и мелкий гоблин сказал:

– Слышь, тебя как звать?

Ярин решил проигнорировать его слова.

– Че молчишь, глухой, да? А я Лершик. Будем знакомы, глухой. Че читаешь, умный сильно?

Ярин поднялся с места, намереваясь уйти в другой вагон самостоятельно, пока его не выпнули, как эльфа.

– Куда пошел, сука? Мы еще не закончили! – Лершик схватил Ярина за руку, задерживая его.

От прикосновения грязной руки Ярина передернуло. Страх, гадливость, презрение – все те чувства, которые колыхались внутри него с момента появления троицы в вагоне – вскипели, наполняя Ярина пеной ярости, вытесняя разум. Лед, Удар, – успело прошептать его сознание. Всплывшие в голове варги будто придали ярости форму. Свободной рукой Ярин ударил по плечу Лершика, и… почувствовал прошедший через его тело, от темени по позвоночнику к кулаку, разряд силы – острой, обжигающе холодной. Не таким уж и сильным был удар, но Лершик отдернул руку, отшатнулся назад и вскрикнул. Его рука болталась плетью, и было видно, что двигать ей он больше не может.

На несколько мгновений воцарилась тишина. Потом тролль, выпучив глаза и раздув ноздри, поднялся на ноги:

– Ах ты су…

Еще разряд – и кулак Ярина угодил троллю между глаз. Тот не успел даже завопить: он кулем осел на скамейку и потерял сознание. Сидевший у окна гоблин нерешительно бегал глазами, глядя то на одного своего товарища, то на другого. Дружная команда распалась: у тролля тонкой струйкой текла слюна изо рта, а Лершик растирал и дергал свою руку. Оставшийся целым гоблин забормотал:

– Эээ, братишечка, ну ты чего, мы ж просто пошутили… Ха-ха, шуток не понимаешь?.. – гоблин выдавил из себя пару смешков.

Вид залебезившего перед лицом опасности гоблина был столь тошнотворен, что Ярин сквозь зубы выругался. Сила оставляла его: нужно было либо добивать, либо сваливать. Люди уже начали недовольно оборачиваться, ворча что-то вроде «устроил тут побоище, ишь, спортсмен», поэтому Ярин быстро проследовал в соседний вагон.

Там он вернул эльфу его игрушку и устало плюхнулся на скамейку, закрыв глаза. Ярость и страх отступили, он чувствовал себя каким-то… опустошенным. Что это было? Он смаковал послевкусие потока, что только что бежал по его венам – ледяного, колючего, но вместе с тем столь притягательного и сладкого, что его прохождение причиняло наслаждение почти экстатической силы. Что это была за сила? Орейлия никогда не рассказывала ни о чем подобном. Впрочем, конечно же, добрая женщина не могла знать всего. Она была мастерицей огня и пара, но, например, мало что смыслила в целительстве и алхимии, поэтому…

Внезапно Ярина прошиб холодный пот.

«Слова не могут коснуться реальности».

«В устах обычного человека заклинания призывают лишь илллюзии того, что могло бы быть».