В тени монастыря (СИ)

Во сне лекаря почтил визитом сам Таоден, рассказав, что во время своего последнего визита на Ашалайю он кое-что забыл здесь. Безделица, одна из тысячи ей подобных, в его эпоху, в нынешнее время она могла стать его даром, его наследием народам Сегая. Подробно объяснив, где это лежит и как выглядит, Таоден направил лекаря в путь, и наутро тот, преодолев страх и опасности острова, нашел подарок Таодена под полуразрушенной каменной скамейкой на западном побережье острова. Подарок оказался книгой, и открыв ее, лекарь увидел чистые страницы.

В его сердце не поселилась досада или обида – в конце концов, как может простой смертный обижаться на великого джена? Он привез книгу на корабль, и в следующую ночь Таоден явился ему снова и сообщил слова – первые волшебные слова в истории Сегая. После их произнесения, на страницах книги проступили буквы – ночью они светились лунным светом, а днем – чернели угольными штрихами.

Лекарь умел читать и писать – большая удача в старое время, когда грамоту разбирал хорошо если один из сотни – но, наверное, самая большая удача заключалась в том, что ему хватило ума не рассказать ничего о своем приключении команде. В противном случае он, возможно, стал бы известен как величайший фокусник своего времени, или, напротив, был бы безвестно похоронен на острове как проводник темных бесовских сил – кто знает? Но знахарь в тайне донес волшебные слова до своего Храма, где он и его единоверцы потратили много лет на чтение и расшифровку того, что стало называться Ашалайским Гримуаром.

Новые знания – варги, мастерство иллюзий, алхимия – переходили из Храма в Храм, от жреца к тысяче других жрецов, и исподволь распространились по всему Сегаю, несмотря на бушующую между эльфами, гномами и людьми Столетнюю войну. Жрецы служили богам, а не князькам и королькам, и оттого переписывались и путешествовали, не сковывая себя границами. Безмозглые правители, – рассуждали они, – вечно грызутся между собой: то войну друг другу объявят, то помирятся и против третьего выступят – разве ж это повод, чтобы перестать писать старому доброму другу? Так, постепенно, каждый жрец дженов на Сегае овладел колдовством, и тогда произошло неизбежное: они восстали, колдовством арбалетов и ужасом иллюзий смели знать Сегая, а юноша-знахарь стал известен как Райшнавель Просветитель, Владыка Мира.

Так колдовство появилось на Сегае – но это было только начало. Умения и знания жрецов ширились, и полтораста лет назад в Храме Тамищей, только что построенных на стыке Железного леса, гор и моря, обнаружили каменный огонь – и через десяток лет паровые двигатели, порожденные магией огня и пара, уже разошлись по всему миру. Вот только до имперских цехов они не дошли – здесь по-прежнему царил ручной привод. Ведь это было намного дешевле и надежнее – паровая машина была механизмом нежным и хрупким, требующим деликатного обращения, которое тролли не всегда могли обеспечить. Кроме того, Ярин мог вполне ясно представить себе скрипучий голос экзаменатора Валея: чем же будут заниматься тролли, если к каждому станку приделать паровой двигатель? Вот и Тарп, например, ничего против своей работы не имел. Восемь часов, три десятка шурупов и две сотни золотых – все просто и понятно!

Шла вторая неделя работы Ярина в цеху, когда случилось небольшое происшествие. Неладное можно было заподозрить еще с самого утра – станок Тарпа как-то особенно громко трещал, и обод крутился туже, чем обычно. Тарп справлялся с проблемой тем способом, который знал – грубой силой, и к обеду внутри механизма что-то щелкнуло, и его заклинило. Тарп попробовал крутануть колесо еще разок, потом пнул станок ногой и ударил его кулаком сверху. Это не помогло, и лицо Тарпа озарилось счастьем:

– Все, шабаш! Заклинило машину. Позови Ижика, пусть он посмотрит.

Ижиком звали угрюмого эльфа, сидевшего в отдаленной комнатке цеха и почти не показывавшегося на глаза. Вообще-то, его настоящим именем было Эжан, подлинно эльфийское имя, которым он очень гордился. Просторечное сокращение бесило его необычайно, и именно поэтому его все так и называли. Занимался Эжан-Ижик починкой станков, а также другой тонкой работой: от мельниц для перца и прачечных шкафов до изготовления напольных часов. Эльф редко показывался на глаза, предпочитая сидеть в своей комнате, грубил рабочим, а иногда и вовсе уходил с работы раньше обычного. Вот и сейчас Эжана на месте не оказалось. Дверь была закрыта, и мастер Елсей сказал, что эльф отсутствует уже два дня. «Завтра или послезавтра появится!» – заверил он. Ярин вернулся к Тарпу, который обрадовался еще больше и тут же отпросился домой – все равно, пока Эжан не починит машину, делать ему тут нечего. Ярин остался наедине со сломанным механизмом.