В тени монастыря (СИ)

За прилавком царила продавщица – высокая женщина средних лет с внушительными формами, красивым, но располневшим лицом и золотистыми локонами, на которых покоилась белая форменная шапочка. Одета она была в небесно-голубой халатик, который носила с такой холодностью и надменностью, будто бы это была горностаевая мантия. Подобного выражения лица Ярин мог бы скорее ожидать от лорда или дворянина – но в Империи не было лордов и дворян, только продавщицы. По внешнему виду работницы торговли, по ее высокомерно-снисходительному тону создавалось ощущение, что все эти люди в очереди пришли к ней с прошением о великой милости, а не за ежедневными покупками. И это чувство было верным. Именно милостью со стороны продавщицы была продажа товара людям с прилавка. Могла бы и не продавать, к примеру, сыр, а запереть его на складе, и потом сбыть с черного хода родственникам и знакомым без всякой очереди. Выгодное дело, да и потом, чем меньше товара на прилавке – тем больше уважения к продавцу.

Впрочем, сыр таких хлопот не стоил, а вот мясо – другое дело. Когда Ярин, незнакомый с местными обычаями, в первый день громко попросил у продавца фунт свежей свинины, ответом ему стало почти что оскорбленное лицо продавщицы и тихий вздох очереди. Больше он такой ошибки не повторял.

– Дайте мне, пожалуйста, колбасы, – попросил он, когда до него дошла очередь.

– Колбаса только для членов гильдий, – озвучила сегодняшнее правило продавщица.

Ярин приуныл. Он не входил ни в какую гильдию, поэтому сегодня ему придется обойтись без колбасы.

– Тогда сыру?

– Сыру можно, – разрешила продавщица. Неспешной походкой – подождут, никуда не денутся! – она подошла к кругу рыхлого, бледного сыра с мелкими дырками, отрезала на глаз где-то полфунта и завернула сыр в серую упаковочную бумагу. Возвращаясь к прилавку, она походя сняла с высоченной пирамиды пару банок консервированных морских водорослей, и бухнула их перед Ярином вместе с сыром.

– А это что? – удивился Ярин.

– В нагрузку!

Это слово означало, что тот, кто вознамерился поесть сырка, должен прикупить и водорослей – склизкую, зеленовато-коричневую массу. Наверное, водоросли были чрезвычайно полезными – потому-то их никто и не любил. Чтобы злосчастные банки не лежали на складах годами, их приходилось давать «в нагрузку». Ярин попросил в придачу к сыру и водорослям немного макарон, продавщица быстрыми, выученными движениями пощелкала костяшками стоявших на прилавке потемневших от времени счет, и выдала парню обрывок серой бумажки с суммой, которую ему надо было заплатить в кассу.

Тут очередь была уже поменьше, и скоро Ярин уже просунул бумажку в маленькое окошко, отделявшее его от кассира – женщины настолько грузной, что она казалась налитой в квадратный стакан из фанеры и стекла, занимая не меньше двух третей его объема. Кассирша тоже была одета в халат, розовый цвет которого резко контрастировал с синеватой кожей, выдававшей в ней породу снежных троллей, происходивших из окрестностей Ледов.

– За сыр и макароны, – сказал Ярин.

Троллиха выпучила глаза и надулась так, что, казалось, еще чуть-чуть – и кассовая будочка лопнет по швам:

– Молодой человек, для покупки вам нужно точно назвать номер отдела! – значительно произнесла она, словно открывая какую-то невероятно важную истину об устройстве мироздания.

Еще вчера подобное знание для покупки не требовалось, и Ярин номер отдела не знал: ему пришлось вернуться к прилавку, уточнить номер отдела и снова отстоять очередь в кассу. Кассирша взяла его монету, и принялась отсчитывать сдачу, злобно бормоча что-то насчет того, что надо соображать и не таскать в магазин крупные монеты, потому что на всех мелочи не хватает, а родить она ее не может. Наконец, троллиха приложила к бумажке штампик, и Ярин смог забрать свои покупки с прилавка.

Хоть недорого, – в который раз подумал он. После первых столкновений с продавцами и кассиршами, Ярин решил, что это какая-то особенно плохая лавка с особенно нерачительным хозяином, и попытал счастья в двух соседних магазинах, но тщетно – в них была та же самая картина, в точности, вплоть до цветного халатика и царственного выражения лиц продавщиц. Да и идти до этих лавок было далеко – по полчаса, если не больше. Ярин пытался выяснить на работе, почему торговля в городе находятся в таком прискорбном состоянии, но не получил внятного ответа. Некоторые, особенно люди постарше, откровенно пугались подобных расспросов и с нажимом начинали говорить о погоде, другие лишь криво усмехались и рассказывали несмешной анекдот о мясе или молоке, третьи уверенно чеканили что-то о несущественных временных трудностях и принятии императором Галыком особой программы в отношении продовольствия. На груди этих последних всегда блестел Сломанный Глаголь, и от них Ярин выяснил, что еды, на самом деле, вполне достаточно. Никто в Империи никогда не умирал с голоду. Да, в системе распределения товаров присутствовали легкие изъяны, это признавали даже самые верные адепты Церкви, но…