В тени над затмением

Объект не отражал свет, не светился. Он был полностью невидим на ночной стороне, и только высокочувствительные камеры, заранее настроенные на нужное место в нужное время, беспрепятственно ловили его в своё поле зрения. Наблюдение было полностью детерминировано. Так бы это назвал Камил. Павил и не сомневался, что его коллега думает именно об этом. Два часа на дневной стороне, два часа на ночной. С начальным ускорением в двести сорок тысяч километров в час. И даже силы Сатурна было недостаточно, чтобы нарушить таймлайн полёта.

— Я что-то вижу. Небольшой искривление. Сектор…

— Сам вижу. Точнее, наблюдаю.

Миллископическую чёрную дыру невозможно наблюдать глазами. Особенно на ночном фоне Сатурна. Диаметр меньше миллиметра. Разве что она должны быть абсолютно чёрным телом, темнее, чем скрытая от солнца сторона газового гиганта. Да и что толку? Это, в прямом смысле, дыра на теле вселенной. Со своим особым полем — горизонтом. Однако, есть и побочные эффекты наблюдения. Например, эффект Унру.

В том секторе, куда пытался указать Камил, пространство не просто искривилось. Оно втянуло в себя частицы, придав каждой релятивистское ускорение. Полученная энергия конвертировалась в линию трека, замеченного нужным детектором. Восемьдесят тысяч километров. Почти одна четвёртая световой секунды. Никакой визуальной задержки. Частицы втянулись в одну точку, скапливаясь, уплотняясь, проваливаясь внутрь. Будто кто-то, или что-то втянуло в себя ближайшую материю. Эффект был моментален. Лишь гравитационное искажение пространства, вроде оптической дисторсии, говорило, что перед Павилом родилась малюсенькая чёрная дыра. И в следующий миг она коллапсировала. Аккреционный диск, образованный из не успевших всосаться внутрь частиц, и светящийся лёгким тепловым гало, разлетелся сферой в разные стороны, быстро рассеивая энергию в пространстве. Сфера нейтрино, ещё большим диаметром и большей энергией, вырвалась из того, что называлось чёрной дырой. Нейтрино и были тем костылём, который пытался не нарушить квантовый закон сохранения информации. Они и были тем, чем когда-то являлись другие частицы, будь это протоны или электроны, только в изменённом состоянии. И Павил всё равно не мог понять, какой процесс в ядре сингулярности стоял за этими измерениями. Почему именно так?

Просуществуй миллископическая чёрная дыра на секунду дольше, и её гравитационное кольцо, порождённое сверхплотной массой, оказало бы воздействие, как минимум, на водородные облака Сатурна, втянув их в себя вслед за попавшими под руку частицами. Но Павил был склонен полагать, что чёрная дыра была ничем иным как виртуальной. Во всяком случае, он так надеялся.

— Видел?

— Конечно.

— Чёрт, — выругался Камил. — Почти моментально. Коллапс следует за зарождением почти моментально. То есть, коллапс… Ты понял, что я имею ввиду.

— Конечно, — усмехнулся Павил, ведь рождение чёрной дыры и следует за коллапсом. Но здесь не было чему коллапсировать до.

— Оно всегда так быстро порождает чёрные дыры?

— Быстро?

— Как только пересекает световой терминатор?

— А в прошлый раз как было?

— Не знаю. Это ведь второй.

— А, ну да.

Павил попытался собраться с мыслями.

— Камил.

— Что?

— Ты уже просматриваешь запись?

— Да. Запускаю.

— Хорошо. А я продолжу наблюдение отсюда.

— Добже, добже. Я постараюсь не пропустить следующего раза.

Прицел на визоре продолжал отслеживать движение объекта. Павил набрал в лёгкие воздуха, погружаясь в медитацию. Что бы сказал Лем, будь он на его месте? Насколько ситуация отличается от встречи его персонажей с Квинтянами? И возможен ли контакт вообще? И причём здесь контакт с нечеловеческой цивилизацией и «коробка с крыльями»? Можно ли назвать контактом разговор человека и дуба? И что такое разум, в конце концов?

Именно для этого Павила выбрали в научную группу. Именно его, а не другого учёного-практика более высокой квалификации. Эйнштейн ведь говорил, что фантазия важнее знаний. И может ли Павил понять, что летает там, над водородными облаками Сатурна? Живой ли это объект, или брошенный реликт, артефакт древней цивилизации, чей след уже сгинул в не щадящей истории вселенной?

«Коробка с крыльями».

Декарт, Серл, Тюннинг — разве кто-то из них мог даже представить, насколько тяжело поистине понять, что такое разум, когда ты сталкиваешься с чем-то, что не принадлежит, не относится к человеку. Такое похожее, но такое далёкое, как неживая природа Титана из Фиаско Лема. И как не наступить на те же грабли, что и герои соотечественника Павила? Извечные проблемы антропоморфизма и антропоцентризма. Предел человеческого мышления. Его ограниченность. Разум человека подобен скалолазу, пытающегося перебраться за стену, но сталкивающегося с потолком. И в физическом плане и ментальном. Предел. И можно ли его преодолеть, наблюдая за чем-то новым?