В тени отца

– Что?! – рассмеялся я, – Ты сам-то понял, что наворотил? Или вас там в ваших высоких княжеских теремах учат изъясняться столь изысканно и витиевато, что простым смертным не угнаться за полетом аристократической мысли?

– Один-один! – довольно хихикнул Санни, – Нос-то чего повесил?

– Потерял цель в жизни.

– А-а-а! – с ироничным уважением протянул он, – Достойный повод задуматься и загрустить. Слушай, я так и не спросил, а с чего ты меня мертвым посчитал? Я вроде повода не давал?

Повинуясь даже не щелчку пальцев, а всего лишь взгляду брата, буфетчица сноровисто уставила занятый нами стол немудреными закусками, споро заменив и мою заветренную снедь. Хорошо быть хозяином здешних мест – появившиеся волшебным образом тарелки были щедро усыпаны свежайшими ломтиками ветчины и пармезана, тогда как поданный мне ранее бутерброд выглядел почти ровесником здания – то есть находился примерно посередине между кулинарией и археологией. Вроде и не хотел есть, но удержаться от кусочка с вновь прибывшей тарелки не смог.

– Знаешь, в тот момент все таким логичным выглядело… – ответил я, дожевав, – Но у меня с логикой последнее время очень сложные отношения, теперь даже в дважды-два-четыре сомневаюсь.

– И все-таки? Нет, если не хочешь, не отвечай! – отступился он, – Мне просто любопытно.

Оглянулся по сторонам: в буфете мы сидели вдвоем, только что мельтешившая дородная буфетчица скрылась где-то в недрах своего хозяйства. Тайна – тайной, но Санни можно! Осторожно подбирая слова, вывалил на брата отцовские откровения и свои мысли на этот счет.

– Да… – к концу моей речи Санни выглядел устало-задумчивым и долго молчал, прежде чем отреагировать, – Каша у тебя в голове… даже не знаю, что сказать…

– Скажи как есть.

– Так и придется. Начну с того, что в свете наших с тобой споров о разумности-неразумности магии и потоков, теория Бейшко еще как-то уместно смотрелась бы в рамках моей концепции. Но никак не в твоей! Если считаешь магию бездушной энергией, то будь добр, иди до конца. Или – или!

Звучало логично, но…

– Второе: очень банальное утверждение, но даже великие могут ошибаться.

Отчаянно замотал головой – не мой отец! Но Санни остался при своих:

– В качестве примера приведу один факт: Эрик Бейшко был завзятым кокаинистом и зарезан в притоне, куда регулярно наведывался за своей дурью. Зарезан другим наркоманом! – и после небольшой паузы саркастически добавил, – Типичное заказное политическое убийство! И еще неизвестно, чем он там расширял сознание своим адептам и последователям!

– Спорно.

– Спорно, когда нет свидетельств, а в его биографии не один человек покопался!

– Спорно, что этот факт отменяет его теорию.

– Доберемся до теории! Заметь, я не берусь утверждать, что теория неверна в целом, хотя я в нее не верил раньше и не поверю сейчас. Я даже не стану приводить тебе кучу разоблачающих трудов, сам с ними не знаком, но наверняка их полно. Я только книгу, написанную сыном Бейшко, в свое время осилил, все мои знания почерпнуты оттуда. Но я сейчас в твоей личной логике вижу две огромные дыры!

– Какие же?

– После случая с той девочкой… как ее?.. Машей? – дождавшись моего кивка, Санни продолжил, – Твой дар вырос с пятнадцати до двадцати пяти, то есть, как ты утверждаешь, примерно в полтора раза. Так? – я опять кивнул, – А после посмертного благословления отца – до пятидесяти, когда начала нарастать вуаль, то есть в два. Все пока правильно?

– Да, – подтвердил вслух.

– Отбросим наследственность по матери, а она у тебя из старого магического рода. Отбросим твой возраст, когда такие скачки обычно и происходят, этого Петру Исаевичу возможно неоткуда было знать. Исследования на эту тему не для широкого доступа, хотя и ведутся регулярно. Отбросим, что резкий рост обычно провоцируется стрессами…

– С Машей никакого стресса не было.

– Я же говорю – отбросим! Убедить не смогу, а поссориться можно запросто. Давай сосредоточимся на другом. Пятнадцать – двадцать пять, двадцать пять – пятьдесят, – еще раз озвучил он мои выводы, – Примерно в полтора и в два раза.

– Все так, – снова подтвердил я.

– Тогда я на основе твоих же наблюдений делаю вывод, что от благодарности резерв вырастает на десять единиц, а от посмертного благословления на двадцать пять! – Он голосом выделил «на», – Опровергни!

Завис.

– Но ведь… – чуть было не добавил, что новые посмертные благословления снова привели к двукратному росту, вопрос только чьи, если вот он, один из тех, на кого я думал, сидит передо мной живехонький!