В тени правителя

– Пошел искать кедрач. Сквозь бамбук увидел женщину, которая раньше шла с кастрюлей в руках. На ней было тоненькое платье с большими красными цветами. Цветы на ее платье сквозь бамбук показались мне настоящими. Она сидела на пне и благодарила пожилую женщину, которая наливала ей в металлическую кружку чай из термоса. «Как только все это кончится, я первым пароходом уеду на Большую землю. Мне эти условия не подходят. Сплошные нервы». «Да успокойся ты, выпей еще. Ну и что здесь особенного? В прошлый раз, вон, бегали от цунами, а волны-то и не было. То ли мимо прошла, то ли ошиблись наши метеостанции. Заработались, небось». «Я теперь не засну. Прошлый месяц землетрясение было, вы помните? Как затрясет землю! Что может быть надежнее для человека, чем земля под ногами, а тут – туда-сюда, ходуном ходит. Весь мир рушится. Как будто конец света наступает. Это ужасно! Я потом две ночи не спала, поверите? Дверь скрипнет – вздрагиваю». Она сделала из кружки два маленьких глотка. «На, накройся одеялом, дрожишь вся. И ничего не взяла с собой?» «Ничего. Только вот… ничего».

– Кедрача было мало. Приходилось далеко заходить в сторону от людей. Везде в бамбуке слышны были шорохи, искали дрова. В поиске хорошего кедрача я не заметил, как забрел далеко от лагеря. Там бамбук стал реже, заметны были воронки от снарядов. Видимо, это следы обстрела с наших кораблей, еще когда штурмовали в 1945 году острова. Рядом с ними валялись осколки снарядов. Я заметил остатки похожего на дот укрепления, наполовину разрушенного. Осторожно зайдя в него, посмотрел в амбразуру. Берег и наш поселок как на ладони. Огляделся. В углу, вместе с ржавыми железками непонятной формы и мусором из пожелтевших старых японских газет и листов бумаги, увидел что-то темное, металлическое. Пацанов в поселке не раз предупреждали, чтобы не лазали по таким местам и не трогали японские предметы, наши саперы могли их пропустить при разминировании. Но любопытство было сильнее. Слегка отодвинул бумаги и увидел темную пластину с рисунком. Взял аккуратно ее в руки – на ней были иероглифы и изображение воина со страшным лицом и саблей в руке, готовым нанести удар. Я ее забрал с собой. Для пацана это была ценная находка – можно было на что-нибудь интересное для себя обменять. Стал искать дорогу обратно к лагерю. Хорошо, что голоса были слышны далеко, вышел на звуки лагеря.

– И что это было? – заинтересовался Юрий.

– Оказалась серебряным самурайским талисманом – так сказал отец. Она, кстати, у меня сохранилась. Недавно перерывал вещи, чтобы избавиться от старья, и на дне коробки, в которой хранились ненужные вещи, обнаружил ее. Видимо, при переезде попала вместе с хламом, который выбросить было жалко. Я ее как-то показал знающему японский язык студенту. Он перевел надпись: «Нужно знать десять тысяч вещей, познав хорошо лишь одну». Хотел оценить ее у специалистов. Хорошо, что сейчас вспомнил, опять ее куда-то положил. Найти нужно.

– Знаешь, – сказал Юрий, – это очень верная мысль. Всего познать невозможно, а что-то одно человек за свою жизнь может очень хорошо изучить.

Он опять предложил выпить за это. Альберт и не заметил, как у них на столе появилась еще одна бутылка коньяка.

– Продолжай.

– Когда я возвращался к морякам, увидел, как Захарыч умудрился организовать чай для младших школьников. Они сидели у костра и пили чай из солдатских кружек с печеньем. Ребята постарше ломали бамбук и носили кедрач. Учительница читала младшим школьникам рассказ из детской книжки. Дети ее не слушали, болтали между собой. Значит, наши где-то здесь. Мне захотелось подойти к костру и остаться с ними. Но я же обещал матросам принести кедрач. Захарыч меня, кажется, заметил. Я отвернулся и пошел в другую сторону. В таком грязном виде появляться перед ним не захотел.

– Мы тогда жили в одноэтажном деревянном доме, с огородом и сараем. Все самое ценное я хранил в своем сарае, отдельном от того, где были гуси. Там у меня даже стояла старая списанная рация. Для чего ее держал, сам не знал, но ее вид мне нравился. Особенно передняя панель, когда включал и приборы светились. Она была немного похожа на аппаратуру, с которой работали солдаты у отца на командном пункте. Такие же стрелки с подсветом и различного типа ручки и тумблеры. Как настоящие.