В тени сгоревшего кипариса

В грохоте артиллерии серьезных калибров запуск моторов почти не слышен – только вырвавшиеся из выхлопных труб струи дыма дают понять, что техника проснулась и готовится к движению. До последнего соблюдая режим радиомолчания, командиры рот отдают команды флажками. Первым, стряхнув ветки маскировки, выходит из укрытия трехбашенный бегемот Фунтикова, за ним вытягиваются остальные машины первой роты. Один за другим, разбрасывая из-под гусениц комья грязи, танки проходят мимо остающихся на месте грузовиков – тащить их на линию огня никто не собирается. Замыкают колонну самоходки и бронированные транспортеры со снарядами для гаубиц. Вот, пыхнув сизым дымом из выхлопной трубы, скрывается за переломом холма последний из них. Сколько вернется?

Когда сам сидишь за рычагами, об этом как-то не задумываешься. Ерофей Жуков вздохнул, выругался и захромал по раскисшей земле к машинам ремонтников – безлошадных механиков временно прикомандировали туда.

– Не будет здесь сотни танков. Греки или просчитались, или уже сожгли половину.

Фунтиков пытается пересчитать танки противника, мельтешащие за дымными столбами снарядных разрывов, – итальянцы выдвигаются к позициям греческой пехоты, не дожидаясь окончания артподготовки. Считать трудно, капитан все время сбивается и начинает снова – силуэты вражеских машин то появляются на гребнях холмов, то снова скрываются из виду.

– Мелкие какие-то, товарищ капитан, каски пехоты вровень с башнями, – Баданову не сидится под броней, он приоткрыл крышку люка и тоже пялится на итальянцев через линзы трофейного бинокля.

– Французские, Федя. Фирма «Рено» дала стране угля – мелкого, но много. А может, «Гочкисы», они спереди как близнецы, не отличить.

– Передушим, как цыплят, товарищ командир, – авторитетно заявляет Баданов.

– Твои бы слова богу в уши, – не отрываясь от бинокля, цедит капитан, очередной раз начиная свой подсчет.

– Бога нет, товарищ капитан, – не может удержаться комсомолец Баданов, – точно передушим, половины бэка хватит.

Итальянская артиллерия перенесла огонь в глубину греческой обороны, снаряды стали рваться позади укрытых за склоном холма танков первой роты – Барышев удачно выбрал позицию. В бинокль видно, как расчеты противотанковых пушек выкатывают свои небольшие орудия на позиции из укрытий. Торопятся – танки итальянцев прибавили хода. По идущей за ними пехоте открыли огонь минометы. Разрыв минометной мины не похож на снарядный, он почти не подбрасывает в воздух землю. Итальянские пехотинцы начали приседать на ходу и кланяться, расстояние между ними и танками быстро увеличивается. Это хорошо.

Дернулся и остановился один наступающий танк, за ним – второй. Того и гляди, греки остановят атаку и без помощи добровольцев. Итальянцы с коротких остановок буквально засыпают позиции ПТО снарядиками своих мелких пушек, то в одном, то в другом расчете падают убитые и раненые бойцы.

– Товарищ капитан, смотрите! – в голосе Федьки уже нет той уверенности, с которой он вещал еще минуту назад.

За первой линией наступающих танков начала разворачиваться из колонн вторая.

– Это что за уроды на фланге?

– Подъедут поближе, Федя, посмотрим. Немного на наши похожи, да?

Вторая волна танков отличаются от первой – в ней танки разных видов, хоть маленьких и в ней больше половины, два десятка машин намного крупнее, а идущая на правом фланге пятерка странных, вроде как с задранным задом, танков, не уступает габаритами двадцать восьмым. По наступающим открыла огонь полевая артиллерия греков, итальянская пехота потерялась среди столбов поднятой взрывами земли, но танки продолжают накатываться на греческие позиции, их в самом деле больше ста.

Первая волна итальянских танков не врывается – вползает на позиции греков. Добрая половина не добралась до цели, но и уцелевших хватает – маленькие машины разворачивают башни и начинают заливать окопы свинцом. Добротная немецкая оптика услужливо показывает, как одна за другой падают фигурки в смешных, похожих на колокольчики шинелях.

– Товарищ капитан?! – Баданов, забыв о субординации, вцепился в рукав командирского комбинезона.

– Команды не было,– не разжимая зубов, рычит Михаил. – Займи свое место, товарищ боец.

Греки не собираются ни складывать руки, ни поднимать их – о броню вражеских машин разбиваются бутылки с горючей смесью, под гусеницы летят гранаты. Иногда пехотинцам удается взобраться на танк, и они колотят камнями по стволам пушек и пулеметов, стреляют из револьверов в смотровые щели и стекла оптических приборов.

Когда кажется, что они, пусть и с чудовищными потерями, все-таки отобьются, накатывает вторая волна танков, гоня перед собой цепь итальянских пехотинцев. В окопах закипают рукопашные схватки, поле зрения все сильнее застилает дым от горящих танков.

В наушниках хруст и шум, сквозь которые пробивается барышевское:

– Заводи!

Ротный дублирует команду подчиненным.