В тени сгоревшего кипариса

Четверка «эмилей» двадцать минут покружила над перевалом, качнула плоскостями и ушла обратно на болгарский аэродром – подошло к концу горючее. Похоже, пролетевшая над головами керосинка все-таки рухнула где-то в горах. А может, у греков просто нет свободной авиации – учитывая, какая драка сейчас идет на дальних подступах к Салоникам, это не удивительно.

Батальоны, привычно рассредоточившись, преодолели треть спуска по западным склонам хребта, когда в небе появились греческие бомбовозы. Они просто не могли успеть раньше – ни старые «Бреге-19», ни Р-5 физически не способны летать быстро, и бомбы у них не слишком тяжелые. Зато их много.

Проходящие крутой склон в связках егеря заметны, как мухи на оконном стекле. Греки и русские выбирают самые аппетитные грозди и ложатся на боевой курс. Взрывы, визг разлетающихся осколков, клубы грязного дыма на склонах. И самое страшное – грохот сорвавшихся с места камней.

«Мессершмитты» возвратились к тому времени, когда бомбы закончились, а уцелевших немцев расстреливали скупыми пулеметными очередями стрелки кормовых установок. Ребята Геринга хорошо пополнили в этот день личные счета, но ветераны второй горнострелковой отчего-то не сильно этому радовались. Те, кому повезло выжить.

Потери, даже серьезные, ничего не решают – задача должна быть выполнена. Оставив тяжелых раненых на попечение санитаров, потрепанные роты и батальоны завершили спуск, избавились от лишнего, не нужного в бою снаряжения. Перекличка, уточнение потерь, корректировка задач и вперед: война – это работа, камараден, каждый зольдат знает свою задачу.

Пусть большая часть тяжелого вооружения потеряна при налете, оставшегося вполне достаточно для того, чтобы перерезать пути снабжения греческой армии. Тирольцы и баварцы, перехватив удобнее свои карабины, серыми ручьями устремляются к своим целям. Вот только Вотан12 сегодня явно оставил своих служителей без опеки.

Свист снарядов, хлопки рвущейся в воздухе шрапнели – греческие артиллеристы используют оставшиеся с прошлых войн боеприпасы. Тяжелые фугасные чемоданы прилетают чуть позже, и выбитые взрывами тонны щебня убивают и калечат больше германских солдат, чем горячий чугун. В грохоте разрывов шорох минометных мин и хлопки их разрывов практически не слышны, но веера разлетающихся над землей осколков сеют смерть еще эффективнее, чем снаряды тяжелой артиллерии.

Егеря пытаются броском уйти из-под огня, но натыкаются на пулеметные очереди и меткий винтовочный огонь – греческая кавалерия успела подтянуться к месту прорыва.

Щелкает стопор люка, старший лейтенант Клитин проводит рукой по короткой стрижке, надевает шлем и опускается в башню.

– Вперед!

Смешанная линия из двух десятков Т-26 и легких «виккерсов», поливая землю пулеметным огнем, начинает разворачиваться на фланге оглушенных артподготовкой немцев…

Восьмерка bf-110, попытавшаяся отбомбиться по позициям артиллерии, попала под удар зашедших со стороны солнца «харрикейнов». Над местом избиения егерей завертелась очередная воздушная карусель.

Три часа спустя Клитин спрыгивает с надгусеничной полки и оглядывается по сторонам. Командир похож на черта: черное от нагара лицо, злые глаза – победа обошлась недешево.

– Твою мать, несколько сотен ублюдков без пушек и бронетехники! Хреновая получается война…

К тому моменту, когда выжившие фрицы начали сдаваться, в роте Клитина осталось тринадцать танков, при этом все уцелевшие бронеходы британского производства имеют по несколько пробоин. Оказалось, германские противотанковые ружья прошивают тонкую броню «виккерса», как бумагу. Пули у них винтовочного калибра, для того, чтобы угробить танк, нужно пять-шесть попаданий, но такого оружия у противника оказалось много.

Усиленную броню экранированных Т-26 ружья не пробивают, вся лобовая проекция клитинского танка в шрамах от рикошетов, там и тут торчат из металла приварившиеся сердечники пуль.

Но и здесь без потерь не обошлось – метко брошенная граната перебила гусеницу одной из машин, потом какой-то сумасшедший егерь метнулся к танку с ящиком взрывчатки. Был застрелен, но ящик под днище забросить успел. То, что от экипажа осталось, даже похоронить по-человечески нельзя – перемешано все. Придется братскую могилу делать, вместе погибли, пусть вместе и лежат.

Конные греки конвоируют небольшую колонну пленных – чуть больше сотни человек, большинство в свежих бинтах, но рожи наглые, смотрят с вызовом – рука сама тянется к кобуре.

– Да, это не итальянцы.

Старший лейтенант сплевывает на землю тягучую темную слюну. Тяжелых раненых собирают греческие санитары, не разбирая своих и немецких, грузят в двуколки. Полные телеги уезжают вниз по дороге, раскачиваясь на неровностях дороги, мотаются брезентовые тенты с красными крестами. Победители обшаривают трупы и кусты в поисках трофеев. Клитин приказал подобрать пару противотанковых ружей и набрать к ним патронов – вдруг подвернется случай накормить немцев их собственным блюдом.