В тени сталинских высоток

Конфликт с министром Ломако

После завершения проекта в Непале я принял предложение возглавить, в качестве главного архитектора, крупнейший ведомственный институт Гипроцветмет. Он не подвергся разрушительному натиску хрущевской реформации. Видимо, его не рискнули тронуть благодаря проблескам здравого смысла и из-за исключительной значимости. Он был единственным отраслевым институтом в стране, который занимался проектированием стратегически важных предприятий цветной металлургии. Размещался он на Смоленской площади, в старинном здании с классическим желто-белым фасадом. В нескольких десятках метров высилась вертикальная громада Министерства иностранных дел.

В Гипроцветмет меня привлекла крупномасштабная тематика огромных промышленных комплексов. Требовалось учитывать множество самых разнообразных факторов: технологических, экологических, санитарных и т. д. Эти сложности меня не пугали. Напротив, новизна творческого процесса вызывала большой интерес. Годы работы в Гипроцветмете стали одним из наиболее благополучных периодов моей жизни. Я оказался в эпицентре проектирования объектов, которые в те годы назывались народно-хозяйственными «ударными комсомольскими» стройками.

Самые крупные комбинаты цветной металлургии располагались в Казахстане и Узбекистане. Особо сложным оказался проект реконструкции «первенца сталинских пятилеток» в городе Балхаше. По официальной информации, его продукция была признана мировым эталоном чистой меди. Но состояние комбината при первом знакомстве повергло меня в ужас и шок. Увиденное вызвало страшную ассоциацию: «Если есть ад, так он здесь».

На огромной территории хаотически громоздились пропитанные копотью корпуса. Многие из них перевалили за все допустимые сроки эксплуатации. Высокая температура производственных выбросов создавала внутри помещений абсолютно дискомфортные условия искусственных тропиков. Больно было смотреть на грязного оттенка лица великомучеников, создающих дорогую, на вес золота, чистейшую медь.

По результатам всестороннего обследования больше года выполнялся комплексный проект реконструкции. Это была многотомная работа, подкрепленная красочными схемами, диаграммами, технико-экономическими расчетами. На больших подрамниках и в многоцветной графике мои талантливые помощники изобразили панорамное видение обновленного комбината после реконструкции.

В назначенный день проект был представлен на рассмотрение министру цветной металлургии Ломако[111]. Несколько раз пришлось присутствовать на совещаниях, которые он проводил в своем огромном кабинете. Чаще бывал на заседаниях возглавляемой им коллегии. У меня сложилось противоречивое впечатление. С одной стороны, это был очень знающий, образованный отраслевой лидер. С другой – нетерпимый, резкий, грубый типаж высокого руководителя эпохи сталинизма. Невзирая на лица, должности и пол, он мог публично унизить и оскорбить любого сотрудника министерства. В этом я убедился во время выступления. Как гром среди ясного неба, он обрушился на меня и всех участников проекта. Обвинения звучали бездоказательно и необоснованно. Незаслуженная обида всколыхнула мою природную вспыльчивость. Не думая о последствиях, я выкрикнул:

– Как можно втаптывать в грязь специалистов вашего головного института! Они, не считаясь со временем, вложили свои знания и душу в комплексный проект. Вы хотя и министр, но злой человек!..

Я направился к выходу из зала. Вслед успел расслышать слова:

– Ты еще щенок, чтобы так со мной разговаривать!

Ни в чем не повинная дверь резко и с грохотом захлопнулась. Весь свой гнев я вложил в движение моих, довольно сильных, рук.

Никогда не жаловался на бессонницу. Но в ночь после конфликта не мог заснуть. Утром положил на стол директору института заявление об уходе. Хотя делал это против собственной воли. Мне не хотелось расставаться ни с институтом, ни со своими сотрудниками. Со многими я успел подружиться. Удалось расширить и укрепить группу опытных архитекторов (кое-кого мы «переманили» из других организаций). Творческое содружество и профессиональный паритет установились с обаятельным и опытным главным конструктором Анатолием Фанталовым. Но я был твердо уверен, что злопамятный министр обязательно перекроет мне кислород. К счастью, я ошибся. Директор с улыбкой разорвал мое заявление:

– Успокойся. Вы как два бойцовых петуха, только разных должностных, весовых и возрастных категорий. С Ломако нас связывает общая судьба более сорока лет. Он вспыльчив, порой груб, но не злопамятен, отходчив, в беде всегда приходит на помощь.

Секретарша принесла чай. Директор на короткое время прервал разговор. Он, несмотря на служебную субординацию, все чаще стал доверительно общаться со мной. Отпив ароматного чая, продолжил: