В тени сталинских высоток

Огорчало запущенное состояние ряда уникальных построек. Рубцы, шрамы и увечья войны «щедро» обезобразили их прекрасные фасады. Внутреннее состояние помещений с неповторимыми росписями и лепниной было не менее плачевным. Много сказочного антиквариата и мебели вывезли и расхитили. Восстановительные работы, конечно, велись. Но казалось, что воссоздать первоначальную красоту практически невозможно. Менее заметны были шрамы войны в многострадальном Ленинграде. Но и они встречались на каждом шагу, хотя прошло семь лет с окончания войны.

Бросалось в глаза обилие кафе, ресторанов и столовых. Особенно много забегаловок ютилось в цокольных и полуподвальных помещениях на Невском. За небольшие деньги можно было быстро и вкусно перекусить. Аппетитную выпечку с разнообразной начинкой и лакомства раскупали мгновенно. Мы по-своему определили причину «культуры еды» жителей города. Она, на наш взгляд, была связана с памятью о небывалом голоде в страшные годы осады. Это и породило психологический антипод голоду – «чрево Ленинграда» (по аналогии с романом Э. Золя «Чрево Парижа»).

Накануне возвращения в Москву я разменял свой двадцать шестой год рождения. Акимов вручил мне упаковку акварельных красок «Черная речка». Сокурсники – набор мягких колонковых кистей. По принципу фуршета выпили крепленого красного вина. Закусили мини-бутербродами, аккуратно нарезанными девочками. По пути на вокзал всей ватагой опустошили вкусные прилавки фирменной кондитерской на Невском, чтобы побаловать родных гостинцами.

«Добро пожаловать»… на кладбище

В мастерской Алабяна я перешел на сокращенный график – два дня в неделю. В качестве «рабочей лошадки на подхвате» выполнял любые поручения. К этому времени круг общения с архитектурными мастерскими постепенно расширился. Мне предложили выполнить срочную «показуху» в Государственном институте по проектированию городов – Гипрогоре[63]. Это были планировочные схемы новых рабочих поселков. Руководитель мастерской, известный архитектор Матвеев, подкупал своей доброжелательной интеллигентностью. Его имя – Симон – непривычно сочеталось с чисто русской фамилией. Он имел французские корни, хотя не любил об этом распространяться[64].

До летних каникул я выполнил большой объем демонстрационного материала. Матвеев щедро оплатил мою работу и остался доволен ее качеством. Договорились о продолжении сотрудничества после его отпуска. В это время моему сокурснику Илье Каменскому и мне предложили в профкоме института бесплатные путевки в подмосковный студенческий дом отдыха. Мы в группе входили в список самых неимущих. Его отец погиб в войну. Он был средний из троих братьев. Старший также учился в МАРХИ на пятом курсе. Младший заканчивал школу. Их мама, как и моя, подрабатывала иголкой с ниткой. Нас сблизила не только одинаковая ступень социального неравенства – на редкость совпадали взгляды, характеры, интересы. Илья вместе с братом, как и я, старался постоянно подрабатывать, чтобы свести концы с концами.

Я обрадовался возможности отдохнуть «на халяву». Сказывалась сильная усталость от постоянного напряжения в учебе, подработках и бытовой неустроенности. В один из погожих летних дней старенький автобус увозил счастливчиков, получивших путевки, в Подмосковье. Не доезжая до Щелково, он свернул на лесную просеку. Разбитая бетонка сменилась грунтовой дорогой с колдобинами. Впереди показалась деревянная арка с надписью «Добро пожаловать». За ней слева раскинулся старый сельский погост с перекошенными полусгнившими крестами и невзрачными памятниками. Молодость далека от мысли о неизбежности последнего пристанища. Но это был слишком черный юмор даже для нас! Такого доброжелательного приглашения в обитель вечного покоя мы еще не видели! Вскоре автобус остановился перед одноэтажным строением дирекции дома отдыха. Мы задали вопрос о нелепом расположении арки неопрятного вида администратору. Он небрежно махнул рукой и с каким-то тоскливым безразличием ответил:

– Все спрашивают. Арка – не наша. Кладбищенская. Только сняли табличку, чтобы не делать новую арку при въезде в дом отдыха. Прежний директор распорядился и написать это приветствие. Никто спорить с ним не стал, себе дороже! Новому директору – до лампочки. Говорит, важнее хорошо накормить и уложить в чистую постель. А надпись увидят и сразу забудут. Зато, если арка упадет, непременно все переделаем.

После устройства в уютной чистой комнате нас ждал сытный обед. Положительный скачок настроения подтвердил, что директор мыслил в правильном направлении. Мы пошли осматриваться на природу. Одноэтажные спальные корпуса располагались вдоль лесного озера. Вокруг на многие километры тянулись хвойные массивы. Здесь некогда ледник процарапал поверхность земли. Образовалась целая система естественных водоемов, которые потом назвали Медвежьими озерами. В заросших берегах живописно извивалась неширокая, кристально чистая река Шаловка. Время отдыха пролетело стремительно, как один миг.