В тени трона

Первый взвод двинулся вдоль глубокого каменистого лога на север в поисках замаскированных взлетно-посадочных полос для легких самолетов, второй, ориентируясь по карте, направился к Долине Чудес с ее пещерами, а третий остался в резерве, остановившись после подъема на поляне, усеянной валунами. Стрелки второго взвода шли цепью, глазея по сторонам, ничто их взору не препятствовало. Часа через два добрались до Долины Чудес и, взяв наизготовку свои шмайссеры, ускорили шаг и двинулись к видневшимся вдалеке темным зевам пещер. На пути стрелков эти пещеры стали первой опасностью – в их темной глубине могла таиться угроза. С этим ощущением солдаты и шли, пока не достигли окраины Долины в нескольких десятках метров от пещер. И тут грохнуло – взорвалась одна мина-растяжка, потом вторая. Осколки буквально сбривали все, что выше половины человеческого роста. Солдаты бросились на землю, и через две-три минуты поднялись не все: взвод потерял пять человек убитыми и семь ранеными. Оглушенный взрывом командир взвода, опасаясь снова напороться на мины, приказал остановиться. Солдаты открыли шквальный огонь, поливая свинцом входы в пещеры, но в ответ оттуда не долетело ни звука. Связавшись с командиром роты в палаточном лагере, комвзвода доложил обстановку и приказал солдатам, забрав раненых, отойти в глубь Долины Чудес, в безопасное место.

Эхо взрывов и стрельбы докатилось и до хижины. Бек с Магомедом молча поглядели друг на друга: началось!

– Выпусти лошадей и овец на волю, – сказал Бек. – Им тут больше делать нечего. Пускай идут куда хотят.

Ногаец вышел выполнять поручение Бека.

А командир роты отправил из лагеря к раненым фельдшера с санитаром и отозвал первый взвод – розыском взлетно-посадочных полос можно было заняться позже. Затем сгруппировал весь личный состав и приказал приступить к тщательному прочесыванию плато: партизаны, заложившие мины, скрываются где-то здесь, их надо найти и уничтожить. Сумерки уже надвигались из-за горных вершин, когда стрелки, миновав редкий хвойный лесок, вышли к поляне, заросшей травой и низкорослым кустарником. За поляной, привалившись задней стеной к скале, стоял пастушеский домишко, не подававший признаков жизни. Между ним и первой линией наступающих солдат пасся, мирно пощипывая травку, крупный белошерстный баран-меринос.

Условным свистом ротный остановил продвижение стрелков. Баран вызывал у него смутные подозрения. Откуда он здесь взялся? Но и пристрелить его на месте не было резону.

– Гоните его отсюда! – приказал командир.

Несколько солдат с гиканьем выскочили из ряда и, размахивая руками, спугнули барана. Меринос развернулся, вразвалку потрусил к хижине и задел растяжку мины. Грохнул взрыв, вторая мина сдетонировала. Взметнулись вырванные комья земли, и шапка дыма повисла над местом взрыва. И, не успел еще дым развеяться, как заработал пулемет из окна хижины. А когда дым развеялся, открылась кровавая картина: полтора десятка убитых и раненых альпийских стрелков валялись на земле на подступах к хижине. А «Брен» продолжал строчить, и прицельные винтовочные выстрелы застучали из второго окна.

Ротный отдал приказ всем залечь – атаковать под пулеметным огнем было равносильно самоубийству. Гранатометчик, вжимаясь в землю, навел свое оружие на окно хижины и выстрелил. Мощная граната, способная остановить танк, взорвались в окне, разметав камни во все стороны. Пулемет захлебнулся, умолкла и винтовка. По знаку командира солдаты поднялись с земли и, стреляя короткими очередями из шмайссеров, двинулись к хижине.

В хижине контуженный и раненный в плечо Михаил, притянув к себе истекающего кровью Магомеда, привел в действие заготовленную на случай пленения мину. В доме полыхнуло пламя, из зияющих окон повалил дым. Все было кончено.

В хозяйственной пристройке, куда огонь еще не добрался, командир роты с любопытством рассматривал станок для прокатки войлока и несколько листов фетра, аккуратно сложенных в стопку.

Выполнив свою задачу, немцы спустились вниз, а на третий день несколько деревенских жителей поднялись на плато, чтобы по-христиански предать земле и оплакать русского героя Бека и его друга, погибших в бою за свободу Франции. Крестьян привел сельский кюре отец Бернар, преданный делу борьбы с оккупантами и помогавший партизанам. На тайные похороны приехал поклониться павшим партизанский командир южного фланга Сопротивления Жак – посланец Эммануэля д’Астье.

Обмытые и обернутые в саваны тела опустили в могилы, отец Бернар прочитал поминальную молитву, и, провожая покойных в последний путь, помолились пришедшие с ними проститься.

Дородная Жаннетт, вдова бондаря, протиснулась поближе к кюре и сказала тихонько, сквозь слезы:

– Мой-то ведь не христианин был, а басурман…

– Не важно, – строго сказал кюре. – Бог на всех один.

После погребения отец Бернар подошел к Жаку и сказал, протягивая ему ладонь с погнутой золотой монетой на цепочке:

– Это талисман Бека. Теперь он ваш. Храни вас Бог!