В тени трона

Все усилия принца пробраться поближе к линии боевого соприкосновения и вступить в бой с врагом заканчивались неудачей: приказ короля глаз не спускать с норовистого наследника и держать его подальше от смертельного пекла исполнялся неукоснительно. Так что, испытывая сильное желание повоевать с винтовкой в руках и гранатой на поясе, Дэвид выполнял возложенные на него высочайшим положением скучные обязанности: томился на штабных совещаниях в искалеченном артиллерийскими обстрелами Ипре и объезжал полевые госпитали, переполненные ранеными и умирающими.

С одним из таких попечительских визитов он явился в большой, на шестьсот пятьдесят коек, госпиталь Святой Анны, разбитый невдалеке от средневекового цеха суконщиков, в самом центре Ипра, на спуске к реке. Над холщовыми палатками госпиталя, стоявшими тесно одна к другой, витал едкий запах хлороформа и карболки. Сотрудники – полтора десятка врачей и медсестер – собрались для встречи титулованного гостя у одной из палаток, где помещались контора и склад лекарств и оборудования. Все шло по накатанному пути: высокий гость приветствовал медиков и желал им успеха в работе, медики давали гостю справки о числе коек и поступивших с передовой раненых, а раненые болели, умирали или выздоравливали. В одной из больничных палаток, куда после обмена приветствиями провели принца, лежали солдаты, доставленные накануне. То было жуткое зрелище: с разъеденными лицами, со слепыми глазами люди неподвижно, как сваленные бревна, лежали под больничными одеялами и не подавали признаков жизни. Едва войдя и оглядевшись, Дэвид развернулся и вышел вон из палатки.

– Последствия газовой атаки, – словно бы извиняясь за увиденное наследником, пояснил врач. – Иприт. Некоторые из них выживут.

Дэвид молча шагал по дорожке между палатками. Отравленные люди на больничных койках ничуть не походили на героев боевых рыцарских турниров; ужасный вид изувеченных газом солдат оскорблял само понятие героизма на войне. Стараясь освободиться от тягостной картины, молодой принц вспомнил дворцовый слух, повторяемый шепотом, по секрету: в ответ на германскую отраву какой-то изобретатель, русский эмигрант, уже изготовил тайное сверхоружие пострашней газа, и мы его вот-вот применим в боевых условиях… Дэвид широко шагал, а за ним еле поспевали врачи и медсестры госпиталя. Главный хирург, с обветренным морщинистым лицом и боевым орденом на груди, почти поравнялся с принцем и обратился к нему из-за плеча, выговаривая слова с типичным акцентом жителей лондонского Ист-Энда:

– Разрешите, ваше высочество, представить вам самых заботливых и опытных наших медсестер – настоящих героинь! Для них этот день останется в памяти на всю жизнь.

Дэвид остановился, обернулся.

– У нас тут большая часть персонала – волонтеры, – продолжал хирург. – Англичане, французы… Джин Гопкинс, а это Мэри Дуглас. А вот мисс Сандра Коссиковская, она русская, мы зовем ее, по ее желанию, Дина. Замечательная сестра, мастер своего дела!

– Вы русская? – с интересом спросил Дэвид стоявшую перед ним женщину среднего роста, с прозрачными синими глазами на усталом лице под белой медицинской шапочкой. – Из России? – Он невольно отметил случайное совпадение: только что вспомнил о таинственном русском изобретателе сверхоружия, и вот теперь эта русская.

– Да, из России, – подтвердила медсестра.

– Я обязательно туда поеду после войны, – сказал Дэвид. – Ваш великий князь Михаил пригласил меня в Россию на медвежью охоту.

– Мой великий князь Михаил? – вполголоса повторила Дина. – Значит, вы с ним знакомы, ваше высочество?

– Да, разумеется, – сказал Дэвид. – Вы тоже?

– Да, – чуть заметно кивнула головой Дина Коссиковская. – Я тоже.

* * *

После революции Александра оказалась в рядах Белого движения, пытаясь сохранить тот мир, который был ей дорог до хаоса революции. Вместе с армией Антона Деникина она эмигрировала, где и узнала о том, что великий князь Михаил Александрович расстрелян большевиками. Жизнь в эмиграции складывалась трудно, в Германии тоже произошла революция, и вся Европа с трудом отходила после Первой мировой войны. Александра Коссиковская не смогла справиться со всеми потрясениями, одиночеством, отсутствием материальных средств для жизни. Она скончалась в 1923 году в Берлине, попросив своих близких уничтожить все письма и дневники, в которых описывается история ее любви к великому князю. Себя она до последних дней называла его экс-невестой, считая, что только трагическая случайность помешала их свадьбе.

* * *

Долечиваться и набираться сил лучше всего в Брасове, в тишине и покое; туда, в имение, Михаил и отправился из Могилева. Предупрежденная о возвращении так и не оправившегося после болезни мужа, Наталья с детьми привычно ждала Мишу в Локте, в деревянном дворце; там все было готово к приезду великого князя.

Сердечно простившись с братом в Ставке, в губернаторском доме, Михаил пустился в дорогу. В салон-вагоне его сопровождали врач, секретарь Джонсон и неизменный Магомед. В Петербурге не задержались – останавливаться в столице у Михаила не было ни нужды, ни желания.