В тенях империи

Покупать дом и аэромоб не стал. О яхте подумал и плюнул: скучно. Помыкался туда-сюда, попытавшись устроиться на торговую ладью. Вызвали и объяснили, как я неправ. Занялся здоровьем: нечего кряхтеть, как древняя бабка, при каждом движении и вскармливать коллекцию фобий, собранную за годы службы.

Знакомый врач – звёздная известность, межзвёздные гонорары – огладил бородку клинышком и порекомендовал курорт и легкий загул.

Пожав плечами, начал исполнять. В сыром и промозглом зимней порой Крыму выдержал неделю. На Байкале – три дня. На четвертый понял: сопьюсь.

Была мысль двинуть трудником на Соловки, но понял, что при первом удобном случае запью, какой тут духовный рост!

Загранка?

С тем количеством подписок, что давал, – посмотрят, как на психа и пошлют… нет, не на фиг, а к тому же самому светилу, про курорты слушать.

Тем не менее, прикинув, что и как, и посоветовавшись с грустившим в родовом имении Шталем, подал прошение о выезде туристом в Литвинию. Как-никак, единственный союзник. Безвиз, отсутствие таможенного контроля. Ни на что особо не рассчитывал.

Одобрили.

Вот и вышло – гуляй, Вася. Хочешь – в метрополии. Хочешь – у союзников, но с хвостом. Необременительным, дружеским, я бы сказал.

Не лезь, куда не просят, и всё ладно будет. «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу»…

Не помню, когда заказал целую бутылку виски и выглотал треть. Впрочем, я последнее время вообще потерял счет – дням, деньгам, стаканам…

А всё оттого, что я хоть убей не знал, чем занимаются гражданские. Можно, конечно, книжки читать и по театрам ходить, но чем прикажете заняться остальные восемнадцать часов в сутки? На чужбине и с наружкой на плечах я по крайней мере чувствовал себя по-домашнему. Можно было вообразить себя в командировке.

Вот дома было совсем погано.

А так – прогулки, выпивка, казино… Иногда заглядывал в церковь. Вот и все мои дела.

…Я даже оружие носить перестал. Зачем? Так и остался мой игольник в столичной квартире.

В колонии, что ли, податься? Пустят ли?

Скрипки на сцене сменились гитарными рифами. Тихий девичий голос прервал сеанс самоедства.

– Простите, тут не занято? – говорит по-русски, впрочем, это ничего не означает, тут в быту почти все между языками скачут. Русский – международный, на своем – либо то, что чужакам понимать не пристало, либо для колорита.

– Конечно, – откликаюсь невпопад. – Присаживайтесь, спадарыня, – вовремя вспомнилось местное обращение.

Ну да, вечер, все табуреты у стойки заняты, один рядом с моей небритой рожей.

Наполнил заново стакан, мрачно прикидывая – до рассвета еще долго.

– Она не пришла, да? – спросила соседка, успевшая заказать бокал вина.

Девчонка еще. Не встречал её здесь, ну да заведение под осколками розы большое, каждую ночь добрая тысяча человек, если не больше, гуляют.

Длинные высветленные волосы. Глаза – большие и в то же время неуловимо азиатские. Не от природы: приучен распознавать грим, легко узнал работу пластик-модуля дорогой косметички. Несколько инъекций – и родная мать не узнает; рассосётся тоже быстро: через сутки само или мгновенно – после ещё одного укола.

Волосы, скулы, лицо – над всем работа видна. Каждое изменение само по себе тьфу – а вместе поди угадай, как выглядит! Нет, что не уродина – видно, сильно так лицо не поменяешь, но об остальном – только догадывайся.

Так делают светские львицы и знаменитости, выходя в народ. Еще так делают те, чья работа – на сцене.

Красное кимоно с рукавами-крыльями. На «хозяйку», раскручивающую клиентов на выпивку, не похожа. Да я и так тут неплохо гуляю, не стали бы подсылать.

На проститутку в поисках клиента или искательницу необременительных приключений на ночь – тем более.

Пожалуй, старше, чем хочет казаться, но не критично. Может, ровесница или чуточку младше.

Кимоно. Вид под азиатку… Какого цвета были волосы у девушек на сцене? Убей не помню. Может, одна из скрипачек?

– Простите, это были?.. – осведомился я, кивнув в сторону возвышения.

Она коротко поклонилась в ответ.