В Тигровой балке

В конце октября, когда уже спадет жара, начнут моросить надоедливые дожди, а небо очистится от пыли, над Балкой, сдержанно гогоча, появляются первые гусиные стаи. Гуси держатся здесь всю зиму, проводя ночи на глухих озерах, а днем кормясь в зеленеющих пустынях или отдыхая на обширных вахшских отмелях. Это, пожалуй, единственное место, где гуси чувствуют себя в относительной безопасности, ибо ни один хищник, равно как и ни один охотник, не в состоянии подобраться к этим зорким птицам по совершенно голой местности. Иногда зимой, по невыясненным причинам, проис-ходят массовые перемещения стай зимующих гусей в другие районы. Так, 29 января 1959 года с утра в небе над Балкой появились сотенные стаи гусей, двигавшихся к северо-западу. Я в это время работал на байдарке в затопленных лесах поймы. Большинство гусей, оживленно перекликаясь, прошло над долиной Вахша, не снижаясь, но часть опустилась где-то рядом на одном из озер. Ориентируясь по громкому гоготу, я вскоре выплыл на это озеро и подобрался почти вплотную к огромной гусиной стае, штук в двести, которая при моем приближении взлетела со страшным шумом. На месте отдыха стаи плавали перья и один мертвый гусь, причину гибели которого так и не удалось выяснить.

Лебедей бывает значительно меньше, и зимуют они не каждый год. Трубные голоса лебединых стай все реже звучат над Тигровой балкой. В 1957 году мне удалось заснять небольшую стаю, зимовавшую на одном из озер. Для этого пришлось потратить несколько дней, прежде чем мне удалось подобраться к ним на достаточно близкое расстояние. Снимать их можно было только утром, ибо к полудню они улетали отдыхать на обширные отмели Вахша, где подобраться к ним не было никакой возможности. На озера же они прилетали в густых сумерках. В тот удачный день ночью был сильный заморозок. Лучи взошедшего солнца едва пробивались сквозь густой туман, поднимавшийся от воды. Иней на траве быстро таял, и я полз к озеру, где кормился табун, по совершенно мокрой почве, что в значительной мере способствовало бесшумности передвижения. Скоро мне удалось, не вспугнув лебедей, выбраться на крутой берег озера. Но когда я достиг цели, то все оказалось скрытым густым молочно-белым туманом, лежащим на неподвижной воде. Я чуть не плакал с досады. Лебеди плескались и тихонько переговаривались где-то совсем рядом, метрах в тридцати от меня, и ничего, решительно ничего не было видно. Оставалось ждать. Солнце припекало все сильнее, и туман начал распадаться на отдельные клочья. В нем появились бреши, и поднявшийся ветерок стал постепенно тащить его прочь. Скоро показались силуэты больших птиц, кормящихся на воде, и наконец все стадо выступило довольно отчетливо. Я щелкнул затвором раз, второй, третий, приподнялся неосторожно, чтобы не мешала трава и… вспугнул птиц. Последний кадр я щелкнул уже в момент взлета лебедей, с тревожным криком рванувшихся в голубеющее небо. Взлетали они тяжело, сначала делая разгон по воде.

Сфотографировать гусей оказалось труднее. Хотя их было и больше, но держались они не в пример осторожнее, и мне только раз удалось заснять налетевшую неожиданно стаю.

Любопытный обитатель зимней Балки — белая цапля — красивая, стройная- птица. В отдельные зимы цапли держатся здесь сотнями. Особенно много их скапливается в заповеднике во время морозов. Эта птица еще более осторожна, чем серый гусь, и часто выполняет роль часового, охраняя многочисленные сборища кормящихся птиц. Заметив что-либо подозрительное, цапли сразу же взлетают и настораживают остальных птиц, которые при малейшем шорохе в тростниках тоже кидаются в бегство. Сколько раз я проклинал этих непрошеных караульщиков, неоднократно срывавших мне фотосъемки. Однажды я сделал на одном озере шалашик в густом тростнике, откуда собирался заснять бакланов. Птицы, ничего не подозревая, плавали совсем рядом. Вдруг прямо против меня, метрах в 15, плавно опустилась на отмель белая цапля, и не успел я и глазом моргнуть, как она сразу же уставилась на меня. Я замер и старался не дышать, надеясь усыпить ее бдительность своею полной неподвижностью. Но она не успокаивалась и продолжала стоять с вытянутой шеей и внимательно разглядывать мое укрытие. Так я и не понял, шевельнулся я или нет, но она взлетела со страшным скрипом и переполошила всех бакланов. Голос белой цапли весьма своеобразен. Это какое-то скрипучее трещание.