В тихой Вологде

Хвостов оживился и даже захохотал, услышав, как загомонила либеральная печать, когда в «Московских ведомостях» вышла статья владыки «Что нам делать в эти тревожные дни».

– С вашего позволения, Владыко, хочу вернуться к вологодским делам. Революционную заразу искоренить не просто, и во многом здесь виновата наша семинария. – Хвостов показал в окно, где виднелось здание семинарии. – Кто возмущал спокойствие горожан 1-го мая? Большей частью семинаристы. У меня есть сведения, что и сейчас там беспорядки творятся. Настоятельно прошу вас принять самые радикальные меры. Это в ваших руках, Владыко!

* * *

Стояло свежее майское утро 1907 года. Епископ Никон вошел в свой кабинет и, как всегда, первым делом подошел к окну, потянул за шнур, раздвигая тяжелые бархатные шторы. В архиерейском садике царило настоящее лето. Он приоткрыл оконную раму и увидел, как рыжая белка метнулась со ствола высокой сосны на ветку и, распушив хвост, перелетела на подоконник.

– Ну, здравствуй, красавица хвостатая, – сказал владыка. Он положил на подоконник несколько орешков, заранее приготовленных для старой знакомой, и полюбовался на лесного грызуна, ловко разгрызавшего крепкую скорлупу.

Хорошо здесь, в тихой Вологде. Владыка только вчера вернулся из Санкт-Петербурга, где участвовал в шумных заседаниях Государственного Совета. Почему-то именно его решили выдвинуть членом этого органа от Святейшего Синода. А здесь, в его епархии, дел накопилось немало. Он подошел к большой иконе Спасителя, кратко помолился, сел за стол и принялся за чтение бумаг.

Прочитав доклад благочинного из Великого Устюга, епископ помрачнел. Опять в духовном училище непорядок. Двое учащихся попали в полицию за пьяный дебош на улице. А у троих при обыске нашли революционные брошюры. Смотритель училища брошюры отобрал, а учащихся посадил в карцер. Это правильно, но этим дело не исправишь. Надо разъяснять всю никчемность и порочность революционных учений, чтобы юноши сами эти книжонки выбрасывали.

Владыка задумался. После памятного разговора с губернатором он сменил руководство семинарией, ужесточил дисциплину. Видно, надо и в Устюжском училище другого смотрителя ставить. Образованный человек нужен. Владыка вспомнил своё недавнее посещение Вологодской семинарии. Он тогда посидел на нескольких занятиях и остался доволен. Один преподаватель выделялся особенно, судя по всему – это эрудит и умница. Как он четко разъяснил учащимся, что христианский социализм – это очередная ересь. И коммунистические утопии попутно развенчал. Как же его фамилия? Кажется, Богословский.

Владыка, медленно разгибаясь и держась за поясницу, встал из-за стола, вышел в приемную и попросил секретаря принести личные дела преподавателей семинарии. Через 20 минут нужная папка была в руках у владыки. Он открыл ее и прочитал:

Богословский Константин Александрович.

Родился 17 февраля 1871 года в селе Борисоглебское Грязовецкого уезда Вологодской губернии.

Отец – Александр Григорьевич Богословский был священником Борисо-Глебской Ельниковской церкви, происходил из духовного сословия, из рода Непеиных.

Мать – Любовь Фёдоровна – была дочерью священника.

В семье было ещё 7 детей: 3 брата и 4 сестры.

В 1891 г. окончил Вологодскую духовную семинарию и в 1895 г. Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия.

В 1895–1896 годах преподавал Закон Божий и русский язык в Вологодском епархиальном женском училище.

В 1896–1899 годах преподавал русский и церковно-славянский языки, чистописание и арифметику в Устьсысольском духовном училище.

Приказом Обер-прокурора Синода от 15 октября 1899 года был назначен преподавателем на кафедру истории и обличения русского раскола Вологодской духовной семинарии.