В тихом омуте

— Мам! Это же ерунда. Ну кто бы это мог дать тебе бумажник из натуральной крокодиловой кожи?

— Один человек, очень богатый человек. — Селия поднялась с колен и прижала сумочку к груди. — Больше я тебе ничего не скажу. Остальное — это мое дело, понимаешь?

— Ты не знаешь ни одного очень богатого человека.

— А вот знаю.

— Где же ты с ним встретилась?

— На дороге, у нашего дома.

— Мам.

— Так оно и было, помоги-ка мне надеть пальто. Я повстречала его на дороге. Он просто подошел, притронулся к полям шляпы и сказал: «Мадам, я очень богатый человек, вот вам бумажник из натуральной крокодиловой кожи».

— Мам!

— Перестань мамкать.

— Но это же чепуховина.

— К тому же ты вульгарно выражаешься, — презрительно сказала Селия. — Вот что значит выйти за человека, который ниже тебя по общественному положению. Говорила я тебе, что он чернорабочий и потащит тебя вниз, хотя ты кончила среднюю школу…

— Не заговаривай мне зубы, мам. Расскажи еще про очень богатого человека. Он меня чертовски заинтересовал.

— И не подсмеивайся над матерью. Я ведь говорю тебе правду и не хочу, чтобы моя собственная дочь надо мной потешалась.

— А чего же ты будешь делать, когда другие люди увидят бумажник? Расскажешь им такую же сказочку, что и мне?

— Да никто его и не увидит.

— Что же ты с ним сделаешь?

— Выброшу — и вся недолга.

— Выбросишь? Мам, ты совсем уже соображать перестала. Кто-то подарил тебе бумажник из натуральной крокодиловой кожи, а ты собираешься его выбросить. Да он стоит не меньше десяти долларов, а ты говоришь, что…

— Хватит. Отстань от меня.

— Так ведь ерунда получается, мам. Выбросить бумажник из натуральной крокодиловой кожи — в жизни не слыхала ничего глупее.

Мать и дочь уставились друг на друга, Селия была бледная и мрачная, а ее дочь раскраснелась от волнения.

— Деньги-то я оставлю себе, — сказала наконец Селия.

— Какие деньги?

— Которые в бумажнике.

— Сколько?

— Около сотни долларов.

— Сотни долларов?

— Около того. — Селия цеплялась за слово «около», будто видела в нем спасение.

— Мам, где ты его взяла?

— Я же тебе сказала. Его дал мне этот человек.

— Когда?

— Вчера вечером.

— За что?

— За Лэдди. Заплатил мне за пса.

— А при чем тут Лэдди?

— Не кричи на меня! Я не сделала ничего плохого!

— Что-нибудь случилось с Лэдди?

— Да.

— Он мертв?

— Да.

— А тебе как будто и не жаль его вовсе. Своего собственного пса.

— Жалко, да что поделаешь! Я тут не виновата, он выскочил на дорогу. Видел он совсем плохо, а машина ехала быстро.

— Какая машина?

— Такая, знаешь спортивная, без крыши.

— Ага, с откидным верхом.

— Наверное. Ее вел мужчина. На нем была кепка из шотландки, какие можно иногда увидеть в кино. Он сразу заметил, что сбил Лэдди. И, должно быть, услышал, как я закричала. Сбавил скорость, обернулся и что-то крикнул мне, кажется, «Извините!» Потом что-то выбросил на дорогу. Сначала я не поняла, что это такое.

— Но быстро сообразила, да?

— Не нравится мне твой тон. Мать не уважаешь.

— Да хватит тебе возиться с тонами, вернемся к фактам. И что произошло потом?

— Машина поехала дальше. Лэдди лежал на обочине. Я приподняла его и сразу же увидела, что он убит. И я сама похоронила его на заднем дворе.

— А бумажник оставила себе.

— Почему бы и нет?

Мейбл покачала головой.

— Мне это не нравится. Если сказать тебе правду, это выглядит даже подло.

— Но это мои деньги. Я получила их честно, по совести, за мою убитую собаку. Лэдди был ценный песик.

— Он был полуслепым десятилетним дворовым псом, и ты прекрасно знаешь.

— Даже если и так.

— Мам, а почему ты не позвонила мне вчера вечером, когда это случилось?

— Почему? Да вот по этому самому, чтоб ты не задавала так много вопросов.

— Я только пытаюсь выяснить, как было дело, и тогда мы сможем решить, что нам предпринять.

— Я уже решила. Выброшу бумажник, чтобы любопытные особы вроде тебя не совали свой нос, куда не просят, и не приставали с занудливыми вопросами. А деньги оставлю себе, они мои по чести и совести.

— Откуда ты это знаешь? — Селия поджала губы:

— Что «это»?

— Человек, ехавший в машине, мог их выбросить, чтобы заткнуть тебе рот, и чтобы ты никому про него не рассказывала.

— Да зачем это было ему надо?

— А может, это был преступник, который удирал с места преступления?

Потрясенная Селия отказывалась поверить словам дочери:

— Вот еще глупости!

— Как бы не так. Он сбил Лэдди и не остановился, чтобы узнать, не может ли он чем-нибудь помочь. Это называется смыться с места дорожного происшествия. И это уже преступление. — Воображение у Мейбл было под стать ее машине, которая, тронувшись с места, тарахтела всеми сочленениями и ревела на всю округу. — Откуда ты знаешь, что он не ограбил банк и не удирал с добычей?

— Банки по субботам закрыты, — резонно заметила Селия.

— А может, он убийца. И почем тебе знать, что он сюда не вернется?

— Да зачем ему возвращаться?

— Чтобы заставить тебя умолкнуть навеки.

— Господи Боже! — Селия плюхнулась на плетеный стул и начала обмахиваться носовым платком. — Мне дурно. Я чувствую… чувствую, что сейчас упаду в обморок.

— Сейчас принесу тебе стакан воды. Посиди.