В тихом семейном омуте

Из гостиной уже были слышны голоса Марго и Влада, вернувшихся с балкона. Тая сбросила тарелки в раковину, поспешила туда…

Марго была совсем пьяной. Не села на стул, а упала, и Влад слегка дернулся, будто испугался, что она и со стула может упасть. А Марго уже привычно командовала плывущим голосом:

– Давай выпьем, Влад! Садись, наливай мне! И себе тоже! У меня есть тост! Ссссейчас ссскажу…

Филипп сидел молча за столом, на жену не глядел. Тая тоже старалась не глядеть на Марго – зачем? Зрелище просто отвратительное. Как она свой тост собирается произнести, если язык заплетается?

Вместо тоста Марго вдруг заплакала, и Влад глядел на нее растерянно, не зная, что предпринять. А Маргоша выкрикнула сквозь пьяные слезы с обидой:

– Ты врешь мне, я знаю, ты мне все врешь! Ты… Ты меня не уважаешь, ты тяготишься этим днем, я знаю! И все время мне врешь, врешь… Я прихожу к тебе пятнадцатого февраля, а ты… Ты вовсе этого не хочешь… Ты врешь, врешь… Потому что ты сволочь, понял? Сволочь, сволочь…

Плач ее все нарастал, грозясь перерасти в истерику. Вот Марго вобрала в себя воздух со всхлипом и почти прокричала на выдохе:

– Я тебя не-на-ви-жу! Я знаю, что ты мне все врешь, понял? И ты меня… Ты меня тоже ненавидишь, я знаю! В душе ненавидишь и тяготишься, что я… Что ты…

– О-о-о, все… Нам пора домой, ребята… – деловито поднялся со стула Филипп. – Вечер перестает быть томным и близится к завершению. Влад, вызови такси… Нет, не надо, не подходи к ней, я сам! Теперь я уж сам…

Он ловко подхватил Марго, помог подняться со стула. Тая даже удивилась, с какой непринужденной элегантностью он это сделал. Наверное, насобачился уже, бедненький… Женушка в гостях любит поддать от души, а он, стало быть, за доставку пьяного тела домой отвечает. И в прихожей так ловко на нее шубу надел, приговаривая тихо на ухо, как ребенку:

– Сейчас, Маргоша, сейчас… Сейчас мы домой поедем, все будет хорошо… Потерпи, моя милая… Дай ногу, я ботинок надену. Молодец, теперь другую дай…

Они с Владом стояли в прихожей как неприкаянные, наблюдали невольно эту сцену. Влад все порывался помочь Филиппу, но тот его отстранял повелительным жестом – не надо, я сам! Тае даже показалось, что он слегка злится. Мол, кончилась твоя власть на сегодня, не лезь! Теперь это моя жена, и только…

Когда за гостями закрылась дверь, Тае показалось, будто Влад выдохнул с облегчением. А может, и впрямь так было… Может, и была в пьяных обвинениях Маргоши своя сермяжная правда?

– Устал? – спросила она его тихо. – Хочешь, я тебе крепкого чаю сделаю? С лимоном?

– Хочу… – улыбнулся ей Влад.

– Тогда пойдем на кухню. И я с тобой чаю попью. Я тоже чего-то устала сегодня. Первый раз Маргошу такой видела.

– Да, с ней случается иногда истерика, бывает… Не обращай внимания, Таечка. Ты молодец. Ты достойно вынесла этот день на своих плечах. И вообще, ты прости меня…

– Да за что, Влад?

– Ну, что взваливаю на тебя все это… Но иначе никак нельзя, понимаешь? Маргоша ведь мне жизнь подарила, я ей должен… Вот если бы я мог для нее что-то сделать! Но ты же слышала – она не хочет от меня ничего принимать! Чего я только не предлагал ей – не хочет…

– Ну да… Ей гораздо приятнее держать тебя в вечных должниках. Это для нее особый кайф, я так понимаю.

– Да ничего ты не понимаешь, Таечка… Да и не надо тебе. Ладно, я спать пойду, мне завтра вставать рано. Спасибо за чай… Ты уж тут одна как-нибудь, ладно? С посудой…

– Иди, иди, конечно! Я все сама сделаю!

Влад ушел спать, а она принялась убирать со стола.

Все-таки странный сегодня день этот получился – пятнадцатое февраля. Не такой, как обычно. И Марго себя странно вела, и Филипп…

Может, надо было рассказать Владу о том, что Филипп ее на свидание приглашал? Хотя – зачем… Не стоит даже вспоминать об этом. И Влада лишний раз нагружать тоже не стоит. Ему бы самому как-то разобраться с этим пятнадцатым февраля и со всем тем, что за ним стоит…

Вот бы и впрямь узнать, что за ним стоит – до конца узнать! Может, многие вещи ей бы стали более понятны? А с другой стороны – зачем ей все знать… Влад, наверное, прав, говоря о том, что у каждого человека с возрастом образуется своя тайная душевная территория. Если человек не хочет пускать на эту территорию даже своих близких, это значит, что так ему надо… И обижаться на это не надо, пусть так и будет, что ж…

* * *

Через неделю Филипп ей неожиданно позвонил. На домашний телефон. Если бы она знала, что это он, просто не взяла бы трубку! Но если уж ответила… Пришлось включаться в диалог:

– …Я просто настаиваю на встрече, Таечка. И не бойтесь, ничего скабрезного я вам говорить не буду, обещаю. Видите, я к вам даже на «вы» обращаюсь? И при встрече буду только на «вы». У меня другая цель, поймите.

– А какая – можно узнать?

– Вы все узнаете, обещаю. Приходите.

– А по телефону разве нельзя поговорить?

– Нет, нельзя. Ну что вы, в самом деле, вредничаете, не понимаю? Это же в ваших интересах, в конце концов!

– В моих интересах?!

– Ну да… Я хочу поговорить с вами как друг семьи. Мы же не чужие, правда? Чего вы так боитесь?

– Да я вовсе не боюсь…