В тихом семейном омуте

– Да кому же знать, как не мне… И ты это сейчас хорошо сказала – про роковую благодарность. Это ведь действительно тяжкий крест – быть пожизненно благодарным и не иметь возможности отплатить… Хотя он мог отплатить, женившись на Марго, как она хотела. Но он полюбил другую… Оттого и остался с еще более тяжким грузом вечной благодарности. Той благодарности, которая тоже становится демоном, отравляет существование и ослепляет… Вот и Влад твой – он же слепой. Да, он любит тебя, но он слепой… А если еще и узнает, что Марина и Таня из-за него погибли, что есть в этом его вина, хоть и косвенная… Что с ним будет, Таечка, ты подумала?

– Я разберусь, Филипп. С Владом я как-нибудь сама разберусь.

– Да, ты разберешься, я знаю. Ты умная и смелая девочка. И ты мне всегда нравилась этой своей… Наивной смелостью… Знаешь, кого ты мне все время напоминала?

– И кого же?

– Героиню романа «Джейн Эйр». Да и сюжет, в общем, похож… Не находишь? Ты любишь мужчину всем сердцем, но у этого мужчины есть свой демон в лице другой женщины… Но я не за этим сюда пришел, чтобы признаваться тебе в симпатии. Я пришел предупредить тебя, что демон не исчезает из твоей жизни. Марго найдет способ, чтобы тебя убить. Хотя… Еще раз повторюсь – не могу этого утверждать… Бывает, и демоны выздоравливают и становятся ангелами. Остается только на это надеяться, что ж…

Филипп вытянул руку, озабоченно глянул на часы. Протянул деловито:

– О-о-о… Время уже поджимает. Надо идти. Надеюсь, ты меня услышала, Таечка. Прости меня, если сможешь. Хотя… Чего это я? Зачем мне твое прощение, если я сам себя никогда простить не смогу?

– Погодите… Погодите, Филипп… – тихо произнесла Тая и отчаянно глянула на Сережу.

Но тот уже поднимался с места и быстро шел к ним. И положил руку на плечо Филиппа аккурат в тот момент, когда он собирался встать с места.

Филипп застыл на мгновение, потом повернул медленно голову…

– Сидите на месте, иначе мне придется надеть на вас наручники, – довольно холодно проговорил Сережа и сел на другой стул. И скомандовал Тае так же холодно: – Дай сюда диктофон, пусть у меня будет!

Тая выудила диктофон из кармана, протянула Сереже, и тот ухватил его цепко, спрятал в свой нагрудный карман.

– Кто это, Таечка? – как-то тихо и невыразительно спросил Филипп.

– Это мой друг… Он в полиции работает. А как вы хотели, интересно? Чтобы я пришла на встречу одна?

– Да… Я думал, ты придешь одна… Выходит, я тебя и впрямь недооценил, Таечка. И знаешь, я даже благодарен тебе сейчас… Благодарен за тот самый пресловутый провокативный фактор, о котором мы только что говорили. Даже как-то в голове прояснилось и легче стало… Да, пусть так и будет. Это хорошо, это правильно. Все равно я с этим больше жить не могу. Что мне полагается за двойное убийство, молодой человек, не подскажете? – вежливо обратился Филипп к Сереже.

– Не знаю. Это суд решит, – жестко ответил Сережа.

– Да лучше тюрьма, чем такая жизнь… Детей только жалко, даже предположить не могу, что с ними теперь будет. И Марго жалко, как это ни странно звучит… Она ведь несчастная женщина, она слишком любит Влада…

– А вы? Как вы жили с ней, если знали, что она любит другого? – не утерпел Сережа и глянул на Таю, будто именно она должна была ответить.

– Вот так и жил… – пожал плечами Филипп. – Я ее в такой же болезненной степени люблю, как и она любит другого… Ты ведь, парень, тоже эту девушку любишь, правда? – спросил Филипп неожиданно, показав подбородком на Таю. – И тоже готов сделать все, о чем она тебя ни попросит? Ведь так? Ты береги ее, парень, в обиду никому не давай…

Сережа слегка дернул головой, ничего не ответил. А на Таю накатило вдруг что-то непонятное, необъяснимое… Ей вдруг стало жалко Филиппа.

Да, жалко! Несмотря на все ужасные факты его жизни, о которых он ей только что рассказал! И бесполезно было как-то анализировать эту жалость, объяснять как-то… Она была, и все. Сжимала в кулак сердце и душу. И даже слезы были готовы пролиться вот-вот…

– Сереж, послушай… – произнесла она слезно-пискляво и шмыгнула тихо носом. – Послушай, Сереж… А может, ты его… Это… Может, отпустишь его, а? Ну, будто никакой диктофонной записи нет…

Сережа глянул на нее в недоумении. Даже презрительное для себя что-то увидела она в этом его взгляде. И отвела глаза, снова шмыгнув носом. А Сережа проговорил тихо, едва сдерживаясь:

– Ты совсем с ума сошла, что ли? Как это – отпустить?

– Ну, отпустить да и все… Пусть идет… Он детей хотел увезти… Пусть они уедут, Сереж…

– Нет, Тая. Не могу. Я, между прочим, тоже живой человек, я с этим знанием жить не смогу, что отпустил на свободу убийцу. Я всего лишь полицейский, Тая. Я должен делать свое дело, пойми меня.

– Ну Сереж…

– Все, хватит! Да как ты можешь, не понимаю! Он сегодня утром чуть не убил тебя!

– Но он же не хотел… Он передумал в последний момент…

– А может, это ты свой последний шаг не сделала на встречу с бампером его машины? Ты же мне сама об этом рассказывала!