В тишине твоих шагов

ему взору предстала ужасающая картина: в квартире всё

было перевернуто вверх дном.

—  Перезвоню, — отрывисто сказала я и дрожащими ру-

ками убрала телефон в сумку.

Шкафы, все до одного, были открыты, вещи с полок вы-

валены на пол, повсюду разбросаны мои личные вещи, кни-

ги, документы. Переступив порог, я огляделась и заметила,

что стулья в кухне также были опрокинуты.

Кто-то что-то искал в моей квартире. Или просто пы-

тался запугать. Сердце учащенно забилось.

Я сделала неуверенный шаг и с ужасом уставилась на

клочок бумаги, лежавший на столе. В записке было всего

несколько слов: «Не лезь в это». Прочитав, я в ужасе от-

бросила её от себя.

По спине пробежали мурашки.

Задыхаясь от волнения, я выбежала в подъезд, резко за-

хлопнув за собой дверь, и огляделась. Куда мне идти? Что

делать? Нужно спрятаться и не показывать носа. Так не-

приятности точно обойдут меня стороной. Нет. Нужно

успокоиться и подумать.

Я лихорадочно постучала в дверь Кате.

Тишина. Взглянув на часы, я поняла, что она явится не

раньше чем через час. Черт! Меня охватила паника. Не ме-

шало бы остыть и привести мысли в порядок.

Недолго думая, я ринулась вверх по лестнице, перепры-

гивая сразу через две ступеньки. В подъезде было темно.

Добегу до восьмого этажа, от стресса и следа не останет-

ся, — не успела я об этом подумать, как ноги сами остано-

265

вились у дверей Домового. Мне даже не пришлось нервно

барабанить в дверь, как на пороге появился хозяин кварти-

ры в рваном халате на голое тело, розовых носках и с рыжей

всклокоченной шевелюрой.

—  Заходи, — икнул Петрович и отошел в глубь коридора.

23

— Вы уверены, что я могу пройти? — переспросила я,

окунаясь в запах жареной рыбы.

— Ты уже вошла, — констатировал Домовой, толкнув

дверь.

Та со скрипом захлопнулась. В коридоре стало темно

и тихо. Я включила свет и тут же поёжилась, случайно рас-

смотрев сквозь дыру в халате сморщенные гениталии хозяи-

на квартиры.

—  О боги, — воскликнула я, отворачиваясь, — вы не мог-

ли бы запахнуть халат. Каждый раз одно и то же. Вы же не

хиппи, в конце концов. Не стоит светить этим перед дамой!

—  Конечно, не хиппи, — проворчал он, удаляясь на кух-

ню. — В последний раз ты называла меня Дерьмодемоном.

—  Просто я никогда не видела вас трезвым!

—  А я никогда не видел тебя спокойной. — Петрович сел

за стол и достал бутылку.  — Что ж за баба такая, которая

вечно орет?

—  Похоже, я вошла не в ту дверь, — заметила я на пол-

пути к кухне и тут же напоролась шевелюрой на висящий

слева зонт. Волосы зацепились за спицы. Пришлось выру-

гаться и несколько раз настойчиво дернуть головой. — Что

ж вы его не закроете?! Ну, ничего у вас не меняется. Ладно,

зря я приперлась, пойду, пожалуй.

— Садись, — улыбнулся изрядно поддатый Домовой во

все двенадцать оставшихся зубов.

— Нет уж, увольте, — отмахнулась я и вернулась в ко-

ридор.

Пол под ногами был таким грязным, что я тотчас пожа-

лела, что оставила обувь у двери.

—  Тогда я не отдам тебе ключи! — послышалось с кухни.

— Какие ключи? — проворчала я, продираясь обратно

через чертов зонт по коридору.

266

Домовой дунул на прядь своих рыжих волос, упавшую на

глаза. Та отпружинила и вернулась на прежнее место. Убрав ее

рукой за ухо, он жестом пригласил меня присесть на табуретку.

На столе рядом с бутылкой стояли две рюмки, наполнен-

ные водкой. Закуски не наблюдалось. На плите стояла пу-

стая сковородка, на дне которой располагались рядочками

рыбные скелетики. Меня передернуло.

—  А где килька? — усмехнулась я, наклоняясь на стену.

В ту же секунду рядом с моим плечом по стене пробе-

жал здоровенный таракан, такой же рыжий, как и его хо-

зяин. Только усищи подлиннее. А в целом такой же мало-

привлекательный.

Я мгновенно выпрямилась и отряхнула плечо.

— Присядь, — вздохнул Петрович, похлопав по табу-

ретке.

—  Говорите, о каких ключах идет речь, и я пойду.

—  Ольки вашей ключи, — ответил Домовой, доставая из

хлебницы пару бутербродов с колбасой.

Я пригляделась. Да, настоящей колбасой. К горлу подка-

тила тошнота.

—  А где сама Оля? — спросила я, не собираясь двигать-

ся с места.

—  Нагулялась и уехала, — хмыкнул он, плотно обхватив

пальцами рюмку. — На такси. С чу2моданами.

—  И даже ключи оставила?

—  Ага, да сядь ты уже! — рассерженно гаркнул Петро-

вич. — Водка ж стынет!

—  Не пью я, — с раздражением ответила я, усаживаясь

на табуретку. — Тем более эту гадость.

— Не гневи Бога, Сашка! — испуганно запричитал он

и свободной рукой придвинул мне рюмку. — Непьющие,

они ж страшные люди! Потерянные для общества. Никогда

не знаешь, что у них в голове.

—  Ну, да, конечно.

— А ты девка хорошая, — рюмка придвинулась ко мне

еще на сантиметр, — не заставишь одинокого старого чело-

века пить в одну будку.

Я уставилась на него, округлив глаза. По морщинистой,

белой как бумага щеке Домового катилась сиротливая сле-

зинка. Он печально уставился на поверхность стола и, по-

267

шатнувшись, тяжело вздохнул. Его нижняя губа вдруг дрог-

нула и пошла мелкой рябью.

—  Вот как ты это делаешь, — сочувственно кивнула я.

Мне теперь было ясно, почему никто и никогда не мог усто-

ять перед обаянием Домового. Он умело заманивал будущих