В тишине твоих шагов

— Беги уже! Всё пропустишь.

— Спасибо.

— Вот это подарок будет на Новый год, — донеслось позади.

А я уже неслась по коридору к заветной двери.

Не может быть, чтобы уже две недели прошло после операции. Интересно, как изменится наша жизнь? На что надеяться? И стоит ли рассчитывать на глобальные перемены? Во всяком случае, меня и так всё устраивало. Это необходимо и важно именно ему, и мне стоит быть рядом в такой важный момент.

Отворяя дверь, я чувствовала необычайное волнение.

— Можно? — тихонько, как мышка, пискнула я.

Врач обернулась и кивнула мне головой. Они сидели друг напротив друга возле стола, заваленного проводами. Рядом с Мариной Александровной стоял включенный ноутбук, она что-то отмечала в программе, регулируя настройки.

Тимофеев сидел на стуле, сложив перед собой руки в замочек. Спина его была напряжена, взгляд сосредоточен. Мне даже показалось, что он задыхается в ожидании того самого момента, когда станет ясно, как жить ему дальше.

Уголки его губ слегка приподнялись в полуулыбке, стоило нашим взглядам встретиться, но тут же вернулись в прежнее положение. Я хотела сказать, что с этой штукой за ухом он похож на Робокопа из ранней версии фильма, но сдержалась, видя, что нервы его на пределе. От волнения внутри меня всё сжалось.

Ах, если бы только было можно сесть ближе и взять его за руку!

— Готов? — спросила врач, глядя ему прямо в лицо.

Лёша молча кивнул. Я заметила, как побелели костяшки его пальцев.

Марина Александровна щелкнула мышкой в компьютере и не спеша повернулась к нему.

— Ну? — улыбнулась она.

Он медленно поднял голову.

— Привет, — хрипло произнесла я, тщетно пытаясь унять волнение.

Его лицо переменилось. Тимофеев словно не мог прийти в себя и во все глаза смотрел на меня.

А что, если не получилось? Меня вдруг охватил страх. Мы столько всего пережили вместе. Он всегда был сильным, защищал меня, поддерживал в трудную минуту. Кем была бы я без него? Трудно даже представить. Самые серые дни в ежедневной рутине его любовь всегда наполняла особым смыслом.

Я с трудом перевела дух.

— Ты… слышишь меня?

Лёша продолжал смотреть на меня, сжав губы. В его лучистых глазах я прочла растерянность. Неспешно, как в замедленной съемке, он поднял палец и приложил к губам.

Не понимая, что это значит, я привстала со стула.

— Тише, — прошептал он, вздохнув.

Врач сдержанно улыбнулась.

— Ты меня слышишь? — дрожащим голосом повторила я.

— Тише, — повторил Тимофеев и вдохнул больше воздуха.

Его руки дрожали, заставляя лихорадочно подергиваться плечи. Я потопталась на месте, чувствуя, что от переизбытка чувств готова просто взорваться. В кабинете воцарилась тишина.

Вытерев потные ладони о джинсы, я присела перед ним на корточки.

— Слышишь или нет? — срываясь от нетерпения, воскликнула я.

— Да не кричи ты, — с улыбкой выдавил он и тотчас прикрыл рот кулаком, стараясь не расплакаться.

Его могучие плечи заходили ходуном.

Значит, мои молитвы были не напрасны. Произошло настоящее чудо…

Я крепко обхватила трясущуюся руку Лёши, положила голову ему на колени и дала, наконец, волю слезам.