В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

В данный момент Эльвенгрен шпион целого ряда разведок иностранных держав против Сов. России. В апреле он прибыл в Варшаву, что мне совершенно случайно стало известно, для выполнения некоторых поручений начальника польской разведки в Финляндии, г. Пожарского, но тут, узнав о существовании Н.С.З.Р. и Св., решил во что бы то ни стало войти в состав его. Для этого, конечно, пришлось прибегнуть к самой гнусной лжи. Он взял на себя роль главы петроградских антисоветских организаций, в то время, как последние открещивались от него руками и ногами.

«Мы никогда ему никаких полномочий не давали говорить от нашего имени; самое большее, он мог сказать, что опорожнил одну-две бутылки вина с кем-нибудь из наших курьеров». Вот дословные слова одного из известных руководителей петроградской организации, сказанные одному из членов Западной организации Н.С.З.Р. и Св. Но этого мало, во время обеда в ресторане «Рим», в котором участвовал Гнилорыбов и Коржев, а потом и на заседании Всероссийского Комитета в Брюле, он имел нахальство уверять, что во время Кронштадтского восстания был в Кронштадте. Правда, туда прилетели все разведки и очень удивились, встретив друг друга здесь, но Эльвенгрена там не было. Его нахальство перешло уже всякие пределы, когда он заявил, что каждую неделю бывает в Петрограде и что во время кронштадтского восстания ему было предложено петроградскими организациями взять на себя командование, как уже восставшими кронштадтцами, так и долженствующими восстать в Петрограде. Это абсолютная ложь. Он за весь 1921 г. ни разу не был в Петрограде, а в период кронштадтского восстания спокойно сидел в Финляндии. Правда, некоторыми лицами, причастными к петроградским организациям, была послана ему записка, что они считают своевременным, чтобы он попробовал при содействии ингерманландцев отвлечь внимание Советской России от Кронштадта, для чего ему предлагалось набрать 200–300 ингерманландцев и двинуться к Петрограду со стороны острова (с. 50–51).

Не приходится сомневаться, что «одним из известных руководителей петроградской организации» в этой цитате был В. Н. Таганцев, тогда как «один из членов Западной организации Н.С.З.Р. и Св.» — это сам Опперпут. И примечательно, что Опперпут развенчивает в своей брошюре — на основании бесед с неназванным соседом по камере — как раз то, чем не прочь был похвастаться в Варшаве сам Эльвенгрен и за что ухватились следователи-чекисты в стремлении увязать «таганцевское» дело с «савинковским». Нам неизвестны детали следствия по таганцевскому делу, и приходится только догадываться о роли Опперпута в нем. Однако «пет-роградско-таганцевские» пассажи его брошюры свидетельствуют об отказе автора поддержать следствие в этом, столь для ЧК существенном пункте и не позволяют поэтому согласиться с заявлением В. Ю. Черняева о зловещей роли Опперпута в деле Боевой организации[32].