В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

Расползавшиеся слухи о резко отрицательной оценке Врангеля деятельности Кутепова заставили генерала А. С. Лукомского, бывшего в тот момент одним из самых близких к великому князю лиц, попытаться оказать воздействие на лагерь недовольных. Он писал Врангелю 2 августа:

Когда я Вам писал письмо от 25/УН, я был далек от мысли, что Вы полностью разделяете циркулирующие слухи о «провале» работы, ведущейся Александром Павловичем.

Для меня также является новостью (т. е. я узнаю об этом только из Вашего письма), что Вы предупредили В. Кн. о том, что А П. попал в лапы провокаторов, и о том, что Вы не раз предостерегали и самого А. П.

То, что мне известно, — сводится к следующему:

1) Еще три года тому назад, при обсуждении некоторых вопросов в Берлине относительно связи с Россией (участвовали Н. Н. Чебышев, ген. Климович, ген. ф. Лампе, В. В. Шульгин [358]), якобы только один Н. Н. Чебышев указывал на возможность провокации и предупреждал, что опасно доверяться Г-ну, приехавшему из России.

Остальные участники совещания выявили полное доверие.

Вам об этом докладывалось (так я понял со слов Н. Н. Чебышева).

2) К поездке В. В. Шульгина в Россию А. П. никакого отношения не имел, и только уже в бытность В. В. Шульгина в России ему было оказано содействие одной из групп, работавших в связи с А. П.

3) Поездка В. В. Шульгина действительно произошла под наблюдением чекистов, и одна из линий связи была открыта и предана.

Но из этого далеко еще до вывода, что провалились все.

Ведь идет война, были и будут неудачи, были и будут потери…

В действительности, слава Богу, о полном «провале» говорить не приходится.

Положение А. П. трудное. Теперь его травят со всех сторон, а он пока не может всего сказать…

Если же узнают, что и Вы признаете «провал», — это будет для дела серьезный удар[359].

Примечательна тенденция в этом письме свести всю «трестовскую» историю к обстоятельствам путешествия Шульгина, как если бы оно, а не разведывательно-террористические аспекты, образовывало центральное содержание «легенды». Это в свою очередь показывает, какое значение придавалось закулисно циркулировавшим шульгинским статьям и попыткам их обнародования. Не совсем ясно, действительно ли Лукомский сам так воспринимал происходившее, как оно изображено в письме, или он такую трактовку пытался навязать из тактических расчетов своему корреспонденту и его окружению. Во всяком случае, последнее ему не удалось. Сообщая П. Н. Шатилову о своем окончательном решении с Кутеповым в сотрудничество не вступать, Врангель с недоумением упомянул об обращении Лукомского: