В то далёкое лето. Повести, рассказы

…В последний раз… В последний раз, после того, как проводила на фронт сыновей — Вагаршака и Арама. Они пошли на гумно, молотили допоздна, Ованнес тоже был с ней… Ованнес распряг быков, Мнацакан погнал на поле, а она с женщинами направилась домой, все время оглядываясь назад, в сторону дороги, ведущей вниз, вдоль реки Хачен, которая издалека блестела под светом звезд, словно река, текущая параллельно с Хаченом, и, извиваясь, терялась в темных ущельях.

По этой дороге ушли ее сыновья и где они сейчас могут быть? Уехали уже, или до сих пор в районном центре? Много горьких слез пролили женщны в тот день, вспоминая своих родных, отправившихся на фронт, много говорили, поддерживая друг друга, вселяли надежду, а сейчас шли молча, но она знала, что каждая из них томима одной мыслью: скоро ли закончится война?

Она, также, шла молча, с поникшей головой, согнувшись, словно, под тяжелой ношей, и, как назло, тревожные мысли не давали ей покоя. «Интересно, где сейчас Гриша, Саак? — растерянно думала она, — бедные мои дети, привыкшие к этим полям и горам, к свободе, что они сейчас делают там, под огнем и страхом смерти? — Слезы застили глаза, дорогу заволокло туманом. — А мои Арам и Вагаршак, — в уме продолжила она, — какие из них вояки, вчерашние невинные, не ведающие о том, что в мире творится, наивные дети. Откуда они знают о том, что такое война и смерть?»

Шаум посмотрела на идущего впереди сына и ужаснулась от мысли, что его тоже могут взять в армию. «Ованнеса пока не заберут», — сама себя подбадривала она, — а до того и другие вернутся. Арам сказал, да услышит его Бог, пока дойдут до передовой, война может закончиться, и они вернутся домой. Нет, Ованнеса не возьмут. Как быстро проходит время. Совсем недавно, словно, это было: только-только наступила весна, Ованнес, сидя у стенки дома в лучах солнца, звонко учил стихотворение:

Здравствуй, аист наш родной!
К нам с добром ты прилетел,
Этой раннею весной
Ты сердца нам обогрел…

Да, это правда, жили они радостно, были счастливы, сами того не зная, что в том есть счастье, что, голодные или сытые, лишь бы дети твои живые, здоровые, были бы рядом. Следя за Ованнесом, она незаметно выучила это стихотворение, все повторяла его в уме, улыбаясь самой себе. Невольно, вспомнила тот весенний, приятный день. Эмма, дочь подруги Маргарит, веселая, прямо, как огонек, стоя за деревом в их саду, кусочком зеркальца пускала солнечных «зайчиков» в глаза Ованнеса и смеялась. Тогда она улыбнулась, долго наблюдая за их беззаботной игрой, в душе радуясь, что дочь подруги нравится ее сыну. «Да удостоятся они друг друга и будут счастливы», — прошептала она в то время.

Вспомнив тот день, Шаум вздохнула, покачала головой. Действительно, когда это было? Словно, лет десять тому назад, а на самом же деле, прошло всего три-четыре месяца. Нет, время не идет, а кажется, летит. Голос тоже изменился, подумала она о младшем сыне. Со стороны думают, мужчина, но какой же мужчина? Вчерашний ребенок, просто, у него нет отца, а без отца дети быстро взрослеют.

Впереди, между ущельями показалось село, негостеприимное и покинутое. По обе стороны дороги, на протяжении всего пути, без устали, монотонно, стрекотали сверчки, в траве, и в кустах зеленоватым светом блестели светлячки, моргая своими волшебными лампочками.

Шаум еще раз посмотрела назад, где растворилось, исчезло во мгле все, кроме далекого Качахакаберда, который с недоступной своей высоты охранял ночную тревожную тишину.

«Нет, Ованнеса не возьмут», — бормотала Шаум… Она не знала, что скоро, очень скоро его заберут, и она останется одна-одиношенька в пустом доме, с тоскою ожидая своих пятерых сыновей…

…Выскочив из сада, по пути разогнав свернувшихся, дремавших на насесте кур, прибежали Гоар и Лилит, не обращая на меня внимания, прошли за дом, откуда уже доносился голос моей матери. Я тоже пошел в сторону дороги. Там, на обочине дороги, возле машины беседовали Мхитар и мой отчим-геолог. Приехали без детей. Моя мать шла подручку с моими дочерьми, они, перебивая друг руга, что-то рассказывали ей, и мать улыбалась, кивая головой. Следом за ними шла Сатеник, жена Мхитара. Сатик работает телефонисткой на почте, вероятно, она и сообщила им о бабушке.

— Посмотри, какие красавицы, — говорит моя мать, с гордостью поглядывая на Гоар и Лилит. — Будь осторожен, чтобы в городе их не похитили. Как ты, сын?

— Ничего, — отвечаю я, — как ты?

— Как видишь. — Улыбка, как волнение слабого ветра, разливаясь, озаряет ее лицо. — Знаешь, я недавно прочитала одну книгу и там наткнулась на одну мысль: никто не замечает, как проходит молодость, однако, каждый чувствует, когда она уже прошла. Но говорят, что о возрасте, как и о счастье, нельзя говорить громко, это правда?

— Наверное, — неопределенно пожимаю плечами.

— Я слышала, ты доехал до Индии, удалось узнать что-либо о Самвеле?

— Нет, — ответил я коротко.

Мать, слегка покачав головой, сказала: