В то далёкое лето. Повести, рассказы

— Да, — быстро сказал я, не в состоянии оторвать взгляда от лучистых синих глаз и алых губ на белом лице.

— Марина живет в Сумгаите, в гости приехала к нам, — добавила Алвард, как-то по-родственному прижимаясь к Марине, — около месяца будет у нас.

А Марина сказала:

— От вас пахнет горами, — Она легким движением головы откинула назад темные густые волосы, которые рассыпались по полуобнаженным плечам. — Вы были в горах?

— Да, — сказал я и показал на наши горы — воон там мы косим траву.

Марина посмотрела в сторону гор, где уже не было солнца, луга, раскинутые на горных склонах, постепенно погружались в темноту. Прищурившись, она долго смотрела, а я думал о том, что с сегодняшнего дня, с этого момента, ее образ всегда будет перед моими глазами, а серебрянный голос, как мелодия, всегда будет звучать в моей душе…

— Ну, мы пошли, — сказала Алвард, поглядывая на меня, мол, чего глаза вылупил, что, красивую девушку не видал? Она демонстративно гордилась своей гостьей, а я был благодарен Алвард, что позвала меня, и я познакомился с Мариной.

— Не забудьте, приходите, хорошая картина, — обернувшись, улыбчиво сказала Марина, и я, непроизвольно, сделав шаг вперед, совершенно чужим голосом незнакомого человека сказал:

— Обязательно приду. Благодарю.

В клубе, вместе с парнями, мы сели на последнем ряду. Уже должен был начаться фильм, когда в зал вошли Марина и Алвард. Марина была в красном платье, оно ей очень шло. Клуб, будто, наполнился светом, когда она вошла в зал.

Девушки прошли мимо нас, сели на пару рядов впереди, потом Алвард что-то сказала на ухо Марине, та повернулась и лучезарной улыбкой поприветствовала меня. Ребята тайком поддели меня локтями, мол, смотри, кто здоровается с тобой.

А потом, началась картина. Она была про любовь — любовь парня и девушки. Этот парень и девушка, любили друг друга, без конца клялись, что любят глубоко, но я не верил этому, потому что клятвами не любят, думал я, любят без клятв и обещаний, как я сейчас люблю Марину.

Красивая была девушка в фильме, как Марина, и фильм, будто, был про нее. Я захотел незаметно подойти к Марине, погладить в полутьме ее распущенные, блестящие волосы, которые беспорядочно рассыпались по плечам, сесть возле нее, смотреть на нее и ничего-ничего не говорить, пусть она почувствует, пусть поймет, что с сегодняшнего дня мир сразу поменялся в моих глазах, и я сам не знаю, что происходит со мной.

Девушка из кинофильма была похожа на Марину, но та была бессердечна и безжалостна, поэтому в конце она бросила любимого парня, и он, брошенный любимой девушкой, поет в горе о том, что он сейчас бродит по тем местам, где они были вместе, клялись в любви, а теперь душа его опустела, разбито его сердце и больше ничего-ничего не поможет ему… все пропало безвозвратно.

Я не хотел, чтоб Марина была такой, хотел, чтоб она меня любила и не бросала меня никогда. Она не может быть такой, думал я в то время, ведь такими ясными были ее глаза.

После фильма мы с парнями вышли во двор клуба и стали ждать, пока выйдут Марина и Алвард. «Я люблю ее, я безумно люблю ее, — сам себе шептал я, получая несказанное удовольствие от этих слов. — Но, неужели, так любят, с самого первого взгляда. неужели так любят?».

Марина и Алвард тоже вышли из клуба.

— Какая хорошенькая, — сказал кто-то.

— Заткнись! — грубо бросил я, но ребятам показалось, что я шучу, засмеялись.

Марина и Алвард шли впереди. Кто-то из парней, я не понял, кто, меня подтолкнул: «Иди». Я ускорил шаги, догнал их.

— Вам понравился фильм? — сказал я, сдерживая растерянность.

— Я его смотрела, — Марина пристально посмотрела на меня. — Хорошая картина. А Вам, Вам понравилась?

— Да, — ответил я, — только мне не понравилось, что они не остались верными своим клятвам. — В моей душе еще отзываются горестные слова парня о его любви и о мертвых листьях прошедшей осени, и про то, что опустела его душа, разбито его сердце и уже ничего-ничего не может его утешить, все пропало безвозвратно.

— Почему? — спросила Марина, глядя на меня искоса. Ее глаза глубокомысленно улыбались.

— Если они, действительно, любили друг друга, — начал я, но Алвард перебила меня:

— Ну и что, что любили? — сказала, и я почувствовал, что она произнесла эти слова просто так, чтобы что-нибудь сказать.

— Клятвами не любят, — сказал я, — мне кажется, что клянутся тогда, когда не любят. Клянутся, чтобы убедить и заставить поверить. Неужели не так?

— Не знаю, — Марина снова посмотрела на меня, на этот раз ее глаза имели мечтательное выражение, — может быть.

Помолчали. Молчали также ущелья, поля, теплые леса вокруг села, горы, где целый день мы с ребятами косили траву. Лишь, время от времени, внизу, в ущелье зазывала ночная птица. Село, уставшее от работ длинного летнего дня, уснуло глубоким сном.

— А что Вы делаете в горах? — Марина прервала молчание.

— Косим траву, — повторил я, глядя на Марину. — Заготавливаем корм для колхозного скота.

— Ваграм создал производственную бригаду из выпускников школы, — сказала Алвард, с довольной улыбкой глядя в мою сторону. — Он бригадир.