В то далёкое лето. Повести, рассказы

— Не скажу, — сказала Марина, убирая волосы со лба. — Не всё можно рассказывать. Вернее, не всё возможно рассказать.

Дошли до родника Гырма ахпюр, сели на замшелые камни. Марина долго смотрела на воду, впустую льющуюся в канаву, на разноцветных бабочек, порхающих над водой, потом тихо, с грустью сказала:

— Прощай, родной родник. Сколько людей прошло мимо тебя… Ты среди них запомнишь меня? — она замолчала на миг, потом тем же грустным голосом сказала: — Есть такие бабочки, которые живут один день. Бабочка с золотыми крылышками прожила целый день, но этот день был хмурый, шли дожди. Не было солнца, не было песен канареек. День прошел, и бабочка с золотыми крылышками ничего не увидела, не узнала, что дни бывают, еще, и солнечные, мир бывает полон звонких голосов. Так прожила свою коротенькую жизнь маленькая бабочка с золотыми крылышками. — Марина посмотрела на меня и улыбнулась, и ее улыбка тоже была грустной.

Потом, мы снова гуляли по дорогам, ведущим в горы. Дорога, иногда, выходила на лужайки и снова заходила в лес. Мы с лужаек оглядывались назад, там, далеко, по ту сторону лесов, на полях, будто, грустили одинокие стога, виднелось село. А мы шли на поляну Джангира, где бывает самая лучшая ежевика. Шли в последний раз есть ежевику. и оттуда смотреть на наше село Хндзахут, окутанное летней дымкой.

Марина шла за мной. Я повернулся к ней, остановился:

— Ты не устала? — спросил я.

— Устала, — жеманно произнесла Марина и надула красивые губки, — еще долго идти?

— Остался один овражек, пройдем его и дойдем, — ответил я. — Хочешь, вернемся?

— Нет, не хочу, дай руку.

Держась за руки, мы с Мариной шли через прохладный лес.

— В следующем году, когда приедешь, вряд ли устанешь, — сказал я, — в этом году впервые, с непривычки, поэтому устаешь.

— В следующем году не приеду, — в глубокой тишине леса звонким голосом сказала Марина, — что здесь есть?

— Тебе не нравится наше село? — слегка обидевшись, сказал я.

— Не знаю. — Марина молчала. Потом, когда снова заходили в лес, сказала: — Нравится. Вначале не нравилось. Потом начало нравиться. После того, как встретила тебя. — Последние слова она сказала подчеркнуто. Я пристально посмотрел ей в глаза, они хитро улыбались. Мои пальцы, независимо от меня, сжали нежную, до прозрачности белую руку Марины. Я спросил:

— А Апрес кем вам приходится?

— Кто такой Апрес?

— Апреса не знаешь? — улыбнулся я. — Апреса с почты знает весь район. Отец Алвард. В райцентре был конкурс врунов, он занял первое место.

— Аа, — поняла Марина и тоже улыбнулась. — От трели птиц и запаха лесной сырости я потеряла голову… Его сын у нас, в Сумгаите живет.

— Моя сестра тоже там живет, работает на каучуковом заводе.

— Правда? — посмотрев на меня, Марина продолжила. — Мы приходимся какими-то дальними родственниками. Кроме того, его сын попал в больницу, оперировали. Моя мама же в больнице работает медсестрой, она ему очень помогла. Когда выписался, часто ходил к нам домой. Отец его, то есть дядя Апрес, приехал в Сумгаит. Когда возвращался в село, мама меня тоже с ним отправила. Дядя Апрес сам предложил, и я, конечно. была не против. Ведь нужен же был повод увидеть тебя, — она, конечно, шутила.

— А отец? — осторожно спросил я, — у тебя нет отца?

— Нет, — после небольшой паузы озабоченно сказала Марина. Потом добавила: — Разошелся с нами, в другом городе живет. В Средней Азии. Женился, и от новой жены имеет дочь. — Опять ненадолго замолчала, потом сказала: — Я, моя мама и брат Валерий. Брат в этом году пойдет в первый класс.

Шли молча. Дорогу с визгом перелетали красивые зяблики.

— Но больше сюда не приеду, — вдруг заявила Марина.

— Но почему? — быстро спросил я, — ведь ты же говоришь, что наше село тебе нравится?

— Все равно, не приеду. Ты не нравишься его жене, — улыбаясь, добавила Марина.

— Я? — удивился я.

— Говорит, что ты в нем нашла?

— А ты?

— А я смеюсь. Говорит, в селе все про тебя говорят, зачем с ним ходишь по лесам? — Марина посмотрела на меня таинственно улыбающимися глазами. Я не сказал Марине, что мой отец тоже упрекнул меня. не сказал, что он утром поругался со мной.

А он, действительно поругался: «Что ты привязался к этой девушке, — сказал мне утром отец, — твои товарищи в день по два трудодня зарабатывают, а ты бесцельно шляешься по лесам».

Я думал об этом, а Марине сказал совсем другое:

— Приезжай в следующем году к нам, останешься у нас.

Марина, искоса, посмотрела, покачала головой:

— Не приеду. — сказала она с легким движением головы, — а потом добавила: — Твой отец аробщик?

— Да, — сказал я, явно краснея, — а что?

— Ничего, я просто так сказала, — она помолчала немножко, затем прождолжила: — Я сегодня видела его.

Я вмиг представил обросшее лицо отца, резиновые, изношенные лапти, клетчатую, старую рубашку, спадающую до колен, вспомнил брюки с тысячью заплаток на них, мгновенно вспомнил и спросил, вспотев и покраснев:

— Где?

— До твоего прихода сидела под деревьями, проехал на арабе, груженной сеном. Меня не видел.