В то далёкое лето. Повести, рассказы

Мне казалось, что Марина будет бесконечно рада, внезапно увидев меня, казалось, от счастья заблестят ее глаза, но каковы были мои удивление и разочарование, когда она, увидев меня во дворе торгового техникума, взглянула испуганно, оставила меня стоять под деревом и вместе с подругами, сев в трамвай, уехала. Я стоял во дворе техникума, безнадежно расстроенный, не зная, что делать. По ту сторону трамвайной линии было море. Его не было видно, но порою легкий ветер доносил шум волны и запах рыбы… Я зашагал к морю и до позднего вечера бродил по берегу, смотрел, как далеко в море медленно плыли рыболовные суда, поблескивая в последних лучах вечернего солнца.

Море постепенно темнело, потом стало черным. Я пошел к Марине домой, не надеясь ее встретить. Днем я был возле их дома, во дворе спросил у маленьких мальчиков, играющих в футбол, которая их квартира, они показали.

Здание было одноэтажным, вытянутым в длину, крыша, покрытая киром, с узкими окнами. Их квартиру нашел сразу, слева от входа четвертое окно было их. Свет в комнате горел.

«Наверное, Марина дома», подумал я и встал в темноте, не смея идти вперед. Долго гулял по двору, иногда прячась, когда кто-нибудь выходил из подъезда с ведром в руках, чтобы набрать воды из колонки во дворе. Посмотрел вокруг, чтобы никого не было, и, почти касаясь стены, тихонько подошел к Марининому окну и, сквозь занавески, заглянул во внутрь. Марина стояла с каким-то парнем посреди комнаты, парень о чем-то ей говорил, о чем именно, было непонятно, а Марина смотрела на него и ничего не говорила, только улыбалась. «Есть один, Степаном зовут, в этом году закончил институт», моментально вспомнил слова Марины, и сердце мое, будто, остановилось. Неужели, это он?

Низкорослый, черненький, подвижный, в модном синем батнике, парень продолжал говорить, потом, положил руку на плечо Марины, Марина снова улыбалась. Сам не знаю, как это получилось, я быстро постучал в окно. Парень повернулся в сторону окна, но он не мог меня видеть, на улице было темно, а он стоял в светлой комнате. Я увидел, как Марина испуганно оглянулась, быстро отошел от окна. «Это он, Степан. Она другого любит».

Захотелось кричать на весь этот незнакомый город. И не знаю, зачем, зашагал к морю. Но чей-то голос меня остановил. Это был голос Марины, она бежала ко мне, и ее распущенные волосы развевались на плечах.

— Пошли, — добежав до меня, сказала она, задыхаясь, — пойдем отсюда, — она быстро взяла меня за руку, и мы побежали по темной улице. — Я тебе все объясню, — сказала Марина угасающим шепотом. — Я тебе все объясню.

Мы пересекли две улицы, пробежали еще, я не знал, куда мы идем. Марина, иногда, оглядывалась, мы пробежали еще два квартала. Впереди был Приморский парк.

— А теперь рассказывай, — неожиданно, повернувшись ко мне и прижав голову к моей груди, сказала Марина, — я ждала тебя. После того, как тебя сегодня увидела, я долго плакала дома.

— А почему ты не заговорила со мной там, во дворе техникума?

— Потому что его сестра была там.

— Чья сестра?

— Я о нем тебе говорила. Сестра Степана. Помнишь? Неужели забыл?

— Это он был у вас дома?

— Да. Они раньше жили в нашем дворе, об этом я тоже говорила тебе, потом получили новую квартиру. Отец его директор нашего техникума.

— А что он делал у вас дома? — задыхаясь от ревности, спросил я нетерпеливо.

— Он часто к нам приходит. Мама тоже знает. Все знают. Он любит меня.

— А ты? — у меня, почти, остановилось дыхание.

— А я нет, — всем телом прижимаясь ко мне, прошептала Марина. — После того, как я познакомилась с тобой, узнала тебя, невозможно кого-либо любить, Ваграм. Он самодовольный, высокомерный, чванливый, наглый. Ты не такой, как он. Он сегодня пришел сказать мне, что отец купил ему машину, а я все время думала о тебе.

Вокруг нежно качались молодые тополя.

— Неужели это не сон, Марина? — шептал я, несмело целуя ее волосы.

— Нет, не сон, — так же шепотом сказала Марина. — Ты и сам видишь, что не сон. Вот я, возле тебя, я твоя.

Я не дал, чтоб затихли последние звуки на ее губах, поцеловал ее упрямые, теплые губы, говорил ей возбужденно какие-то слова, на губах чувствуя ее поцелуи и слезы.

— Я боюсь за тебя, — говорила Марина, — у него много друзей, поэтому я не дала тебе свой адрес, и поэтому не хотела говорить с тобой сегодня, знаешь, у него есть разряд по боксу, я боюсь за тебя.

— Будь спокойна, Марина, — говорил я, сжимая в своих объятиях ее хрупкое тело и вдыхая аромат ее губ, подобный запаху только что раскрывшейся розы. — Ты не переживай, Марина, мне никто ничего не сможет сделать, я люблю тебя, Марина.

Над нашими головами качались тополя, они, будто, говорили, да, сладострастные поцелуи ее пламенных губ — и есть слова признания в любви.

В те далекие годы, вот, так состоялась моя вторая встреча с Мариной.

Я сегодня хочу вспомнить подробно те далекие безвозвратные дни, и, как будто, мне внутренний голос говорит тихонько — не вспоминай ты живописные моменты твоей юности, ибо то, что ты оставил там давно, больше не найдешь, и места там уже не живописные, и ты уже не тот юноша.