В то далёкое лето. Повести, рассказы

Он прикурил сигарету, отвернувшись, снова стал рассматривать близкие и дальние поля, высокие горы напротив, вершины которых касались лазурного неба. На полях снова пели жаворонки, из леса донесся голос кукушки, и этот голос тоже был тоскливый, где-то кто-то точил косу — виш-вуш-ш, виш-вуш-ш, человека не было видно, звук с ветром то приближался, то снова отдалялся. Взгляд Аветиса устремился за извилистой, старой дорогой, уводящей из села, Эта дорога поднимается по склону высокой горы напротив, поворачивается и входит в лес, потом выходит из леса, идет по основаниям холмов, входит в ущелья, местами показываясь наблюдающему издалека, и исчезает из виду. По этой дороге он ушел в последний раз…

Время от времени отец, исподтишка, незаметно смотрит на сына, но взгляд сына по-прежнему холодный, безмятежный. Сын не хотел, а, может, не мог смириться с той мыслью, что этот человек, приехавший издалека, измученный, с постаревшей раньше времени внешностью — и есть его отец, родной отец, которого он потерял много лет назад, теперь непонятно, зачем он вернулся.

На улице лето, жаркий июнь. Слышно, как по ту сторону приусадебного участка, на золотистом пшеничном поле, шелестят пожелтевшие колосья. В то время, двадцать пять лет назад, было такое же лето, воздух над полем накалился и дрожал.

А, может, сыну через столько лет так кажется? Двадцать пять лет… А, как будто, все это произошло вчера.

Удивительно, какой длинной кажется жизнь, когда ты маленький. И как она коротка, когда смотришь на нее с высоты своих лет. Ему в то время было всего четыре года. В его детской памяти запечатлелся этот день: отец с двустволкой в руке, разъяренный орал на мать, и глаза его, почему-то, полностью были красные. Мама тоже что-то говорила, в то же время, плакала. Он испуганно смотрел в разные стороны, в открытое окно был виден двор, там собралось достаточно много людей, озабоченные, они стояли перед домом. Затем, еще раз крикнув на мать, отец вышел из дома, по-прежнему, крепко держа в правой руке винтовку. Он быстрыми шагами пошел к калитке, и толпа расступилась, пропуская его.

Отец вышел на улицу, не оглядываясь, пошел по дороге, ведущей в ущелья. Потом из дома вышла мама (он не знал, не понимал, что происходит), цвет сошел с ее лица, а губы дрожали. Увидев ее, люди облегченно вздохнули, кто-то в наступившей глухой тишине дрожащим, старческим голосом сказал: «Слава Тебе, Господи, хорошо, что не произошло еще одно убийство». Толпа разошлась по своим домам, двор опустел.

Мама все еще была бледна, временами вздыхла и беспокойно глядела в сторону ущелий. А он опять ничего не знал, не мог понять, что произошло.

— Каковы в этом году поля? — после долгого молчания заговорил отец. — Есть что-нибудь на них?

— Да, ожидается хороший урожай, — ответил сын, не глядя в сторону отца. Он, конечно, понимал, что мысли отца совершенно в другом месте, он ясно видел, как отец продолжал смотреть на дорогу, выходящую из села, которая, извиваясь, как горная речка, спускалась вниз, к ущельям. По этой дороге отец ушел в последний раз.

В последний раз… «Мама, а почему отец ушел из дома? Зачем оставил нас?» — спросил однажды он у матери. Мать тогда долго смотрела на сына. Наконец, она сказала: «А ты часто думаешь об этом?» — «Да», — быстро ответил сын. Мать снова долго смотрела на сына, потом, уводя взгляд, сказала: «Напрасно, сынок, твой отец был не умным, умный человек не поднял бы ружье на жену, не бросил бы семью. Он не любил людей. Вот, каким был твой отец. Не стоит его вспоминать, он не достоин этого».

Сын старался вспомнить хотя бы один случай, когда отец был доброжелателен и любезен с ними, но не мог, такого случая не было. Может, он был маленьким, не помнил. Но, ведь, он же убил человека! Милосердные, хорошие люди не убивают своих односельчан. Этот факт исключить было невозможно, отец был убийцей.

Необычными были слова старика Апетнака. Он говорил: «Теряя богатство, человек ничего не теряет, теряя честь, много теряет, теряя смелость, теряет всё. Твой отец был настоящим мужчиной, сынок, уважительным и храбрым человеком. Помни его всегда».

От противоречивых мнений о его отце у сына кружилась голова. Но это было давно, с тех пор много воды утекло, в памяти сына стерлись и лицо отца, и воспоминания о нем. Он привык к тому, что у него нет отца.

Нет отца — и все! После этого и не нужно, чтоб был, до сих пор жили без него, проживут и потом, достаточно того, что у него есть любимая мать, которой тоже, наверное, не нужен был такой муж. Вот она, мать, забилась на кухне в угол и углубилась в свои воспоминания. Она даже не подошла к столу, ничего не поела. Вероятно, ей было тяжело сидеть за одним столом с человеком, который без угрызения совести бросил ее, так и не подумав, что ей было, несказанно, тяжело в одиночку растить сына.

— Эх, сынок, — глядя куда-то вдаль, заговорил отец, — сколь коротко время между тем, как человек безмерно молод и когда он уже приближается к старости.

— Приближаясь к старости, — задумчиво сказал сын, — человек начинает понимать ценность семейного очага.