В то далёкое лето. Повести, рассказы

— Ой, чтоб я ослепла… как и ослепла. Постарела, глаза ничего не видят, сынок. Ты когда приехал? Пойдем, пойдем в дом.

Поднимаемся в дом. Садимся на веранде на обветшалую тахту. Отсюда видна вся деревня, разбросанная по котловинам и на холмах.

— Как живешь, бабушка Ануш?

— Вот так, сынок, в четырех стенах кукую, — глубоко вздыхает старуха. Она приносит фрукты и ставит на стол.

— Кушай, дорогой, кушай, — говорит она и, задумавшись, качает головой.

Ничего не беру. Но мне снаружи виден в комнате, на противоположной стене большой портрет Рузан. Улыбаясь, она смотрит на меня. Этот портрет я видел и до армии. От боли так сжимается сердце, что я чуть не кричу.

— А как Рузан? — наконец, спрашиваю я.

— Рузан?.. — бабушка Ануш некоторое время молча смотрит на меня, потом говорит: — После твоего письма бедняжка столько плакала… Несколько дней почти ничего не ела, без конца плакала. Да… очень обиделась… Зачем ты ее так обидел, не понимаю… Э-э-э, не каждый человек может иметь такое доброе сердце, как у нее… Ну, словом… Какое-то время оставалась в таком состоянии, а потом говорит: — Бабушка, после всего этого я здесь не останусь. — Уехала к матери, оставив меня среди четырех стен.

— После какого письма? — спрашиваю я. — Я писем ей много написал…

— Не знаю, сынок, она мне показала только одно письмо, других писем не было.

Бабушка Ануш дрожащими шагами подходит к железному сундуку, оставшемуся со времен Николая, и достает оттуда какой-то сверток. Я слежу за ней уже не с волнением, а с ужасом, предчувствуя нечто плохое. Сухими пальцами старуха раскрывает сверток и, доставая одно письмо, протягивает его мне. Да, это действительно, письмо, мною написанное. То самое письмо…

— От тебя писем не получала. Бегала туда-сюда. как курица, потерявшая яйцо… И продолжала ждать… как ждала, бедная моя девочка… Целыми днями из дома не выходила, боясь, что придет почтальон Шахназар, спросит ее, а ее дома не будет… Как она плакала, как мучилась…

В свертке было всего одно письмо и шелковый красный платок, который я купил Рузан в день рождения. А где другие письма?.. Неужели она не получила мои письма? А почему последнее письмо получила? Выходит, кто-то прятал мои письма. А кто может это сделать? И внезапно во мне мелькает мысль: «Марат сделал…»

Потрясенный, я выхожу на улицу и бегу к дому Марата. Отец Марата, дядя Шахназар, седлает во дворе коня.

— Здравствуйте, — сухо говорю я. — У меня к Вам дело.

Дядя Шахназар притворяется, будто только меня заметил.

— Ой, кого я вижу! Здравствуй, здравствуй, — но я ясно вижу, отводит глаза в сторону. — Слышал, что ты вернулся.

Не отвечаю. Много есть такого, чего нужно сказать, но я молчу, чувство оцепенения не дает говорить, дышать.

— Пойдем. в дом, — неожиданно произносит дядя Шахназар хриплым голосом, — дома никого нет, там поговорим.

Входим в дом.

— Почему Вы спрятали мои письма? — спрашиваю я тихим голосом, едва сдерживая бешенство. — Что я Вам сделал плохого?

— Я знал, сынок, знал, что рано или поздно, наступит этот день, — говорит старик, вертя головой. — Если б только я мог вовремя узнать… Откуда я знал, что наш сын каждый раз, когда получал почту в Кичане и привозил домой для раздачи утром, тайком из сумки доставал письма… А когда узнал, было уже поздно… Я не знал, сынок, виноват перед тобой…

Невольно сажусь на попавшийся стул. Дядя Шахназар садится напртив, положив усталые руки на колени. Он не смотрит в мою сторону. Молча смотрит в пол. А потом тихим, еле слышным голосом, рассказывает, что после отъезда Рузан в город, Марат тоже уезжает, вроде сдавать вступительные экзамены. Однако, проваливает экзамены, но в деревню не возвращается, обращается в республиканский военкомат с просьбой принять его в военное училище. И через некоторое время женится на Рузан…

Ничего нет вечного… А, может, так лучше. Может, от этого и кажется жизнь сладкой и красивой. Давно прошедшие те дни я сейчас вспоминаю, как грустный и красивый сон. И дни те остались так далеко.

Где теперь Рузан, и счастлива ли она с Маратом… я не знаю. Интересно, помнит ли она меня? Наверное, иногда, вспоминает. Так же, как я ее вспоминаю… Ведь с тех времен прошло много лет. И я, время от времени, вижу один и тот же сон: белокурая и красивая Афродита тянется ко мне, хочет меня обнять, а рук у нее нет… Я чувствую от этого и боль, и тоску, сердце млеет от жалости, то ли к ней, то ли к себе…

Просыпаясь от трепетного волнения, мне почему-то кажется, что я на мгновение вернулся в свое прошлое. В эти мнуты мне так хочется находиться где-нибудь далеко-далеко… в далеком густом, безмолвном лесу в полном одиночестве…

==================

ВЕЧЕРНИЕ СУМЕРКИ

…Потом, стала таять, холодеть теплая ночь, над садом прошла утренняя прохлада, деревья заметно зашумели. Потом, отрывисто закричал первый петух, ему, одновременно, стали откликаться то тут, то там, на другом конце села. Потом, долго, очень долго стояла тишина.