В Токио шёл дождь (СИ)

Пролив себе на рубашку больше половины бокала, Мао вдруг покачнулся, закатил глаза и рухнул головой на стол, не подавая признаков жизни. Не ожидая такого внезапного окончания застолья, гость откровенно растерялся, не зная, что делать, и беспомощно огляделся по сторонам.

- Надо уложить его, пусть отдыхает, - обойдя столик, Найто наклонился, поднял на руки хрупкое тонкое тело Кеске и бережно понес к дивану. – Хоть ты и повзрослел, парень, но весу в тебе совсем немного. Кушать надо больше, не следит за твоим питанием Дайске-сан.

При упоминании о Ватанабе в душе мерзко заскребли кошки. И зачем только поддался на уговоры Юки? Бедный Мао, так расстроен, что даже напился, хотя наверняка знает о своей слабости.

- Прости, Хамао-кун, - пробормотал он, осторожно опуская Мао на диван, - придется снять с тебя рубашку, она совсем мокрая.

По лицу Мао боком прошла гримаса, но он не проснулся. Найто присел рядом, невольно вздрогнув от прикосновения к такому близкому сейчас желанному телу, негнущимися пальцами расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Остановился, успокаивая сердце, скользнул ниже. Руки задрожали, и в голове зашумело, не столько от выпитого сакэ, сколько от мгновенно возникшего возбуждения. Не удержавшись, он медленно провел ладонью по груди и животу парня, наслаждаясь ощущением обнаженного шелка кожи, потом нежно приподнял его и освободил от одежды. Открылась тонкая точеная шейка и исключительной красоты хрупкие ключицы. Найто судорожно сглотнул, отчаянно борясь с опасным искушением, и бережно опустил полуобнаженного Мао на подушку. Из-под нее выглядывал серый джемпер, и Мао, издав хриплый довольный стон, ткнулся в него носом застыл, ровно и глубоко дыша.

Найто взял узкую невесомую руку, тихо погладил. Мао не отреагировал…

Сжал сильнее… Ничего…

И тут тормоза разума сдали, унося безудержной лавиной любви и желания. Хамао, Ке-чан, желанный мой, любимый, выстраданный бессонными ночами и пламенной ревностью! Я не могу сдержаться, хочу коснуться тебя, я так долго мечтал об этом, фантазировал, тосковал, надеясь, что настанет день, и ты ответишь, ты отзовешься чутким телом, позволишь любить и никогда не оставишь.

Он погладил бархатную шею Мао, именно так, как воображал себе это касание тысячу раз в своих видениях – ласково и нежно, кончиками пальцев, переходя на ушко и бережно касаясь чувствительной ямочки под мочкой, потом повернул голову Мао на бок, сполз ладонью на затылок и приподнял мягкие пушистые волосы. Ах, вот блаженство – ТАК касаться любимого, чувствуя каждым нервом его гладкую тонкую кожу, гладить и ласкать, сходя с ума от щемящей нежности. Желание физически обладать парнем вдруг исчезло, вернее, отошло на какой-то последний план, сейчас же Найто хотелось бесконечно продолжать эти невинные непорочные ласки, хотелось вечно ощущать под рукой тепло Кеске, чувствовать его запах, слушать дыхание и плавиться от невероятно сильного чувства, которому нет названия…

В следующую секунду он уже целовал его – ключицы и плечи, изгиб шеи и мочку уха, медленно, осторожно и ласково… «Остановись, - пытался прорваться разум сквозь хаос чувства, - это не по-настоящему, это даже меньше, чем на сцене! Он не осознает, что ты с ним делаешь, он не с тобой, ты обманываешь себя! Что, если он проснется и все поймет, тогда ты потеряешь его доверие, навсегда!...»

«Я не могу, не надо, не останавливай, - оправдывался Найто неизвестно перед кем, - такой возможности может больше не быть! Я так долго ждал, так мечтал, так сдерживался! Я не зайду далеко, просто побуду с ним, совсем немного».

Запах мяты от волос Мао кружил голову, мысли путались, а сердце билось яростными толчками, нервно и быстро. Первый поцелуй ошеломил Найто, заставив остановиться, но уже в следующую секунду он смелее захватил губы любимого и продолжил ласки. Нежно касаясь то верхней губы, то нижней, он пока не решался углубить проникновение, но и этого было более чем достаточно. После долгих лет безнадежности, после всех мук и страданий он, наконец, чувствовал вкус Мао, целовал мягкие желанные губы, держал в объятиях любимое тело, ласкал ладонью трогательную ямочку на затылке. Когда счет поцелуям перевалил на второй десяток, неподвижные губы Мао вдруг дрогнули, и он ответил, идеально вписавшись в рот Найто, ласково провел языком по его верхнему небу, чем довел несчастного влюбленного до почти шокового состояния.

- Дайтик, как хорошо, - не разрывая поцелуя, с блаженной улыбкой выдохнул Кеске, - но я сегодня какой-то вялый... Давай отложим …. до завтра … прости, любимый…

Шепот, полный безграничной любви и обожания, отрезвил Найто, заставив отстраниться.

«Идиот, что я делаю! Даже если они и расстанутся с Дай-саном, Хамао никогда не полюбит меня, это безнадежно! Зря мы затеяли это, ничего не выйдет. Если меня и не залягает мифическая лошадь, то уж собственная совесть в покое не оставит!»