В трех соснах…

— Я услышал тебя, — тоже устало кивает Гвоздь. — Не будешь к Кабану ездить. Я понял. Это твое право. Мы действительно партнеры. И давить друг на друга не будем.

— Рад что ты меня понимаешь.

— Что там за Тороп-то вообще у Кабана завелся-то? — спрашивает Гвоздь у изображавшего неподвижную статую Потапа.

— Из новеньких, — отмирает генерал. — Молодо́й, но бо́рзый.

— Насколько молодой?

— Да лет 12. Ровесник Толстому как раз.

— И что, его до сих пор не усмирили?

— Видимо нет. Бо́рзый. Он даже на Кабана варежку раскрывает.

— Кабана менять надо, — морщится Гвоздь, — порядка нет. Пацанов распустил. Дисциплины нет. Службу несут спустя рукава… Жмур тогда врасплох застал, помнишь? Потери были.

— Помню, — осторожно, словно боясь спровоцировать, отвечает Потап. — Но кого туда поставить? Пастуха?

— Он ещё хуже Кабана будет… — недовольно протянул Гвоздь. — Комара может? — и тут же, сам себе отвечая, забраковал кандидатуру. — Да не… Комар молодой еще. Авторитета не наработал пока… Получается и впрямь, некем заменить-то…

— Ну ладно, — напомнил я о себе, хотя послушать как Гвоздь со своими делами разбирается, было интересно. — Мы поедем тогда. Всё что хотели, мы сказали. А в ваши внутренние дела мы не лезем.

— Да, — встрепенулся Гвоздь и протянул руку, прощаясь. — Ты уж извини, что так вышло.

— Бывает, — не стал стыдливо отказываться я и переводить стрелки на Толстого, мол, вот кто извинять должен, хотя Гвоздь явно на это рассчитывал. Да что там рассчитывал, откровенно подталкивал к этому. Типа, я перевожу стрелки на Толстого — Гвоздь охотно жмет и ему руку как равному и говорит красивые слова, и тот плывет, смущенно бормоча, что всё в порядке. Но я сам себя накрутил собственной речью, и до сих пор был на взводе, оттого и решил не спускать всё на тормозах. — Мы плату за последний сеанс вернем. Сеанс же сорвался. А нам — чужого не надо.

— Да о чём ты говоришь? — чуть ли не руками замахал Гвоздь. — Такие мелочи. Пусть эта плата целиком вон Толстому идет, за понесенные неудобства, и вообще… Потап!

— Ага, сейчас! — помощник Гвоздя понятливо кивнул и выскочил из комнаты, чтобы буквально через пять минут вернутся с пакетом всевозможных сладостей. Конфет и шоколада там почти не было, зато полно халвы, вафель, орешков всяких и тому подобной мелочевки. — Вот.

— Это тебе, — даже не посмотрел, что там принес его подручный, выдал Гвоздь. — Не держи зла на нас.

Толстый дернул было рукой к пакету, но словно спохватился и, остановившись, выжидающе уставился на меня. Молоток пацан! Вот реально. Соображает! А я беру паузу, не запрещая, но и не разрешая ему брать.

— Ну и всему анклаву чего-нибудь подкинем, — скрипнув зубами сдался Гвоздь. Отделаться мелочью не получилось, хотя его за язык никто не тянул. Сам попытался перевести все в торгово-денежные отношения. Он-то надеялся, что мелочевкой отделается, ан не вышло. Сам себя в неловкое положение откупающегося поставил. Кто ж ему теперь виноват-то? — Чего вы хотите за инцидент?

Кивнув Толстому, чтоб забирал пакет, я задумался. А чего, собственно, попросить-то? Чего дорогого не попросишь. Не тот повод. Гнуть тоже можно только до какого-то предела. Если перегнуть, то можно лишь раздраженное «Ну и пошли вы тогда…» услышать. Так что просьба должна быть, вроде как, серьезной, но и не особо напряжной для Гвоздя. Гм.…

— Да вот завтра же Пасха будет. Яичек сотню-полторы не подкинете? А то мы, конечно, поднакопили к празднику, но их все равно не особо много. С двух-то десятков курей не накопишься же.

— А я и не знаю есть ли у нас… — откровенно растерялся Гвоздь. Он явно ожидал чего-то такого… Схватки за ресурсы, а тут… Яйца… Растерялся однозначно. — Надо узнавать. Потап!

— Ага, сейчас, — понятливо кивает подручный и снова исчезает.

На этот раз его не было подольше. Мы за это время успели поговорить со слегка расслабившимся и подобревшим Гвоздем. Я рассказал ему про найденыша — Руслана и про печальную историю его группы, погибшей от патрульных Жмура. Гвоздь, словно между делом, обронил о контактах, которые он налаживает с Бивнем из Зайково. В общем, ни к чему не обязывающий треп, чтоб скоротать время.

Вскоре вернулся и Потап с корзиной яиц. Сколько там было на глазок определить трудно. Не рядками же лежат, а горкой. Но явно несколько десятков. Может и до сотни.

— Вот! — гордо провозгласил помощник. — Всё, что есть, — и словно оправдываясь добавил, сведя на нет всю неимоверную щедрость дара. — Мы ж их не копим. Сразу съедаются обычно. Это что прям сейчас собрали.

— Да всё нормально. — произнес я кодовую фразу, означавшую, что конфликт наконец-то улажен к обоюдному удовольствию сторон. — Мы ж всё понимаем…