В ту же реку

По поводу рыбопродуктов Ваня с Ниной вели долгий задушевный разговор, после чего хозяйка подошла со школьной тетрадкой и пухлым конвертиком в руках.

– Мишенька, вот денежки, которые мы тебе за лето заработали.

– Потом тетрадка читать буду, однако. Деньги ремонт нужен. Мало-мало зима. Людей совсем нет. Ремонт пусть будет, однако.

– Ты деньги на ремонт дома хочешь пустить?

– Однако да.

– Правильно! Я распишу расходы и рабочих не за дорого найму, зимой у нас с работой плохо, многие будут рады копейку получить. А за икру и рыбу мы с тобой через пару-тройку дней рассчитаемся. Ты почем их продавать собираешься?

– Моя не будешь, однако. Пускай Ваня продает. Один половин мой, другой ваш. Так хорошо, однако, будет?

Женщина заулыбалась:

– Конечно, Миша, лучше не бывает. А когда всем хорошо, и денюжек больше выходит.

– На ремонт хватит?

– Ты с собой ничего не возьмешь?

– Однако нет. Мало-мало деньги есть.

– Тогда еще и на мебель останется. Кровати купим, тумбочки. Посмотрим, что нужно. На будущий год больше народу приютим.

Совершенно неожиданно Иван через весь стол громогласно спросил:

– Миха! У тебя невеста есть?

– Однако нет. Молодой еще, – сдуру ляпнул я.

Стол на мгновение заинтересованно замер.

– Говно вопрос! Женим! – решил Ваня.

Женщины начали с интересом меня разглядывать и вслух вспоминать племянниц, двоюродных сестер, а кое-кто и дочерей. Бежать отсюда срочно надо, а то реально женят, не успею обернуться. Действительно, уже со следующего дня к Нине ежедневно стали заглядывать симпатичные девчонки в возрасте от пятнадцати до семнадцати. Не скопом, по одной. Та обязательно показывала каждой свой участок и заодно мой. Только из вежливости, а не из-за чего другого, во всяком случае, я надеюсь на это, представляла меня очередной визитерше. Обязательно показывала присланные мною номера газет… их число уже дошло до четырех… со снимками родной природы. Потом рассказывала про суровый Камчатский край.

Многие после представления предлагали пойти на пляж, некоторые к тому же обещали показать город, а двое еще и природу их родного края. По моим ощущениям, половине девушек я откровенно не понравился, не мачо я, честно говоря. На пляж они предлагали пойти чисто из вежливости.

Реально фотографиями заинтересовалась только одна блондиночка, Рита. Позже Нина мне сказала, что Ритин папа фанатик фототехники. Узнав, что снимки сделаны «Пентаконом», впечатлились. Профессионально спросила про объектив, а узнав про мои ништяки, чуть не впала в чувственный экстаз. Как человек я для нее пропал, но как фотограф приблизился к небожителям. Потому она единственная позвала не на пляж, а в комиссионку, посмотреть на фотоаппарат «Хассельблад». Там работает знакомый ее папы, он разрешит аппарат в руках подержать. Честно говорю, на такое предложение не смог ответить отказом. Этот фотоаппарат в советскую эпоху был легендой. Советский «Салют», клон его старой версии, стоил больше 400 рублей. И мне его с «Броникой» сравнить хочется.

В комиссионном магазине действительно лежал сильно потертый «Hasselblad 1600» с объективом «Kodak Ektar 80 mm». Неплохая вещь конца 1940-х – начала 1950-х годов, но очень изношенная, представляющая скорее антикварный интерес. Просимых 890 рублей я бы не дал, да и моя «Бронника» лучше. Высказав свое мнение девушке, получил «ничего не понимаешь».

Продавец с глазами, похожими на маслины, носом с горбинкой и каплей, но представившийся греческим именем Никостратос, достал из-под прилавка алюминиевый чемодан с багровой надписью «EXPEDITIONДR». Открыв его, грек спросил:

– Юноша, шо ви скажете за такую вещь?

– Шоб я так жил! – воскликнул я от неожиданности, но вспомнив о своем корякском происхождении, поспешно добавил: – Однако.

Рита не поняла моего восторга, даже когда подержала аппарат в руках. Тяжелая камера под пластинки, с мехами, формат девять на двенадцать. Что тут хорошего? Она с горящими от восхищения глазами рассматривает «Хассельблад», но реально ничего не понимает в фототехнике. «Linhof Super Technika V», формат четыре на пять дюймов. С четырьмя объективами «Super-Angulon 90/8», «Sironar N 150/5,6», «Symmar 210/5,6», «Nikkor M 300/9». С кучей кассет под пластинки и парой переходников под пленки. Со штативом Gitzo. Экспонометр, ручку, всякие бленды и тросики я не учитываю. Даже в XXI веке такая модель еще продавалась с рук, а главное, покупалась фотографами.

– Можно спросить, к примеру, сколько стоит такое счастье?

– Почему нельзя? Мы же с вами не сорились. Только сядьте, шоб не упасть. Одна тысяча девятьсот рублей денег, и ви уходите отсюда с этим чемоданом.

– Однако! За такую цену чемодан должен быть из настоящего золота!

– А шо ви хотите? Вещь почти новая, прослужит всю жизнь. Дешевле нельзя.

– Я не торгуюсь! Я рыдаю!

В кармане шуршит пакаван[47] четвертных, требует его растрепать, но борюсь с искушением. Аппарат для профи, коим я не являюсь. Но коварный продавец продолжает давить:

– Юноша, мой вам совет – не исполняйте хор больных и бедных, я вижу клиента. Берите сейчас. Потом будете грызть ногти на ногах, что упустили.