В тупике бесконечности

С каждым писклявым словом Егор терял терпение, дико хотелось расквасить нос этому скользкому ящеру. Однако выхода нет. Сейчас он либо договорится о сделке и ляжет на операционный стол, либо выйдет на улицу, где биочип случайно просветит сканер, и попадется. Выдаст себя и Татьяну. Как бы не жгло внутри, а Егор понимал: Хамелеон и его черные медики – единственный шанс на спасение.

– Ты в моей власти, Бестужев, – кривлялся, между тем, дилер. – Понимаешь?

– Гена, кончай нести херню, иначе я кончу тебя, – сказал Егор с металлом в голосе. – Понимаешь?

Он сел на край стола, достал из кобуры пистолет и положил рядом:

– Затрахала твоя жеманность. И театральщина тоже затрахала. Думаешь, один такой распрекрасный? У меня на подхвате еще с десяток таких же «осведомителей». Легко договорюсь в другом месте.

Хамелеон раздосадовано махнул рукой.

– Ну, чего ты завелся? – спросил он, как ни в чем не бывало. – Я же пошутил. Пошутил, понимаешь? Хотел, так сказать, посмаковать момент триумфа, а ты, засранец, все испоганил. Конечно, помогу. Но с одним условием: вам придется убраться из восемнадцатого дистрикта. Ты же знаешь, кому тут все принадлежит. Я не хочу проблем с людьми босса, а ты сейчас – проблема федерального масштаба.

– Не волнуйся, после операции нас здесь не будет.

Егор кивнул девушке:

– Отдай ему оплату.

Она недоверчиво покосилась на Хамелеона.

– Отдать все?

– Все.

***

Боль не ушла насовсем, нет. Она растеклась по венам раскаленной магмой, поселилась под кожей сотней ножей и пульсировала с каждым ударом сердца. Она стала частью его самого. Егор не согласился на анестезию – не мог допустить, чтобы его вырубили в лаборатории черных медиков. То, с чем боролся большую часть своей жизни; то, что так горячо ненавидел и не понимал – случилось с ним. Он сидел в медицинском кресле, крепко пристегнутый ремнями, обе руки лежали вытянутыми на стальных распорках, из правой капала кровь.

Кап-кап. Тяжелые бордовые капли упали в железный лоток, где валялся окровавленный ватный тампон и щипцы. Кап-кап. С каждым ударом о железное дно из вен Егора утекала прошлая жизнь.

Белый свет хирургических ламп бил по глазам. Холодная грязно-бирюзовая плитка на стенах, на полу отчетливо виднелась воронка слива, куда смывали кровь. В целом напоминало скотобойню. Однако оборудование у хамеленова дока новое, инструмент чистый, сам чертов модификатор оказался даже с дипломом. Но вырубить себя Егор все равно не дал. Местно обезболили, обкололи, залили в рот пойла и кожаный ремень выдали, чтобы зубы не покрошил и язык не откусил. Ори, мол, сколько влезет. А он и не орал. Плевать на то, что док вырезал биочип, и тянул из нервной системы нити, как струны, и что перед глазами темнело – тоже плевать. Боль физическая Егора не беспокоила, куда сильнее оказалась боль душевная. Лишившись биочипа, он вдруг понял, что лишился жизни. Той старой жизни, которую так ценил. А какой будет новая? И будет ли она вообще? Этого он не знал.

– Потерпи еще немного, сейчас подготовлю замену, – док склонился над Егором, глаза над белой медицинской маской выражали интерес. – Не больно?

Егор помотал головой, и тогда обтянутая синей латексной перчаткой рука вытащила изо рта импровизированный кляп. Вздох облегчения вырвался из груди, по подбородку потекла слюна, док тут же ее вытер.

– Нормально… – прохрипел Егор. – Нормально.

К креслу подошел Хамелеон, бутылка «Jack Daniel’s», которую он крутил в руках, была наполовину пуста.

– Сэнд, с ним не черта не случится, он же чертов модификант. Ищеек чем только не пичкают. Я прав, Бес?

– Да, слегка перекроили. Только минусы тоже есть, можно не заметить серьезности ранения и тупо истечь кровью. Не самая лучшая смерть.

Хамелеон брезгливо передернул плечами.

– Бррр… Ты и так кровью истекаешь. На вот, хлебни лучше.

Открутив пробку, дилер приложил горлышко бутылки к губам Егора. Бестужев сделал несколько жадных глотков и выдохнул. Виски показался нектаром.

– Долго ждать? – спросил у доктора.

– Минут пять, пока данные на чип загонят. Потом вживлю и можно отдохнуть.

Послышался стон. Док сразу же кинулся к кушетке, откуда доносился этот тонкий писк, похожий на мяуканье котенка. Егор повернул голову, чтобы за ним проследить. Высокий худой доктор Сэнд проверял показатели жизнеобеспечения на дисплее Татьи. Девушка лежала на белой кушетке, укрытая одноразовой фольгированной простыней, из катетера на сгибе локтя тянулась прозрачная трубка капельницы. Лицо побледнело, пересохшие губы беззвучно шевелились, на запястье алела регенерирующая повязка.

– Все в порядке, – резюмировал док. – Она приходит в себя.

– Хорошо, – кивнул Егор и облегченно вздохнул. – Док, давай покончим с этим, надоело тут торчать.

– Как скажешь, – пожал плечами Сэнд и скрылся за полиэтиленовой занавеской.