В тусклом, мерцающем свете (ЛП)

- Спасибо, - говорит Малдер, и Скалли молча кивает. Вместе они шагают к пыльной Ганновер-роуд, на которой солдаты собираются в строй, готовясь к продолжению марша на Пенсильванию. Они приближаются к полковнику Уолтеру Скиннеру, суровому и внушительному в своем молчании, который следит за процессией с высоты своего коня. Он сухо отвечает на приветствие, когда Малдер и Скалли отдают ему честь, и, поравнявшись с ним, двое мужчин заметно замедляются.

- Что-нибудь известно о том, сколько мы пройдем сегодня, сэр? – спрашивает Малдер, зная, что испытывает удачу, задавая тот же вопрос, что и накануне. Скиннер хмуро косится на него, но все же отвечает.

- Известно, что кавалерия Бьюфорда сражается с солдатами мятежников примерно в дне хода к западу отсюда, - говорит он, - в окрестностях городка Геттисберга. Основные силы Ли тоже недалеко, и генерал Мид хочет, чтобы большая часть Потомакской армии как можно быстрее прибыла туда. – Малдер и Скалли переглядываются, удивленно подняв брови. Вся Потомакская армия марширует на полном ходу, чтобы столкнуться с тем, что, вероятнее всего, представляет собой основные силы Северовирджинской армии. Что бы ни случилось потом, одной лишь перестрелкой из укрытий дело не ограничится.

20-й Мэнский уже выстроился перед их полком, 83-м Пенсильванским, занял передовые позиции и готов маршировать. Позади, дальше по Ганновер-роуд, 44-й Нью-Йоркский полк тоже уже почти готов. Малдер кивает Скалли.

- Пойдем, - говорит он. – Надо занять позиции. – Он переводит взгляд на пояс Скалли, за которым болтается его фляжка. – Сколько в ней воды, рядовой?

Скалли усмехается.

- Достаточно, - отвечает он.

- Я не шутил, Скалли, - замечает Малдер. – Меньше всего я хочу, чтобы тебе стало плохо из-за жары, особенно сейчас, когда нам предстоит крупное сражение. – Он окидывает другого мужчину строгим взглядом, изо всех сил пытаясь скрыть беспокойство, которое внезапно охватывает его. С тех пор, как его повысили до капитана, Малдер вел свою роту только в пару незначительных стычек. Это станет для него первой настоящей битвой во главе его людей.

Рядовой Скалли, разумеется, читает его, как открытую книгу.

- Малдер, - начинает он, опуская голос настолько, чтобы другие мужчины вокруг них не могли его услышать, - ты все сделаешь как надо. Перестань волноваться. – Скалли похлопывает его по плечу, подбадривающе сжимая его… и Малдер мгновенно чувствует себя лучше. Он понятия не имеет, что в уверенности Скалли в его силах помогает ему набраться храбрости, даже когда он не ощущает в себе достаточно мужества, но знает, что присутствие этого юноши значительно уменьшает его страх.

Последние отстающие заняли свои места, и впереди них ребята из Мэна уже готовы двигаться. Сквозь топот множества ног и тихие разговоры солдат Малдер слышит Чемберлена, полковника Мэнского полка, отдающего своим людям приказ маршировать. Вскоре Скиннер вторит ему, и позади них командир ньюйоркцев добавляет свой голос к этому зову. Музыкальный корпус заводит марш, и длинная вереница синих мундиров начинает синхронно шагать по дороге.

Малдер идет рядом со своей ротой, Скалли - по правую руку от него. Некоторое время назад он построил своих людей так, чтобы Скалли оказывался у дальнего левого края строя, что позволяло им проводить долгие часы в беседах. Остальные мужчины подкалывают их по этому поводу, а некоторые проявляют откровенную зависть к их дружбе, но по большей части никто не таит серьезных обид, не бросается обвинениями в фаворитизме. Время от времени марширующие рядом с ними мужчины присоединяются к их разговорам, когда затрагиваются темы религии, фермерства или военной стратегии, но при обсуждении более сложных, ученых тем, как частенько и происходит, остальные в основном перестают прислушиваться. Один из солдат шутливо заявил, что выучил больше из разговоров Малдера и Скалли, чем от своих учителей. Малдер не помнит, кто начал называть их Профессором и Доктором, но эти прозвища прижились.

Сегодня, однако, Скалли необычно тих – как, впрочем, и большинство мужчин. Слух о предстоящей битве распространился, и, внезапно столкнувшись лицом к лицу с весьма серьезной вероятностью гибели, мысли солдат обращаются к дому, к их семьям. Малдер и сам думает о своих родителях, о гневе отца и слезах матери, когда они узнали, что их сын решил сражаться на стороне Союза. Он думает о своей сестре Саманте, о том, как она гордилась им, признавшись, что ей хотелось бы родиться мужчиной, чтобы тоже иметь возможность пойти на войну.

И он думает о Диане.

Не было никакого официального объявления о помолвке, о ней не писали в газетах, и планов на предстоящую свадьбу пока не строили. Малдер даже не просил у приемного отца Дианы ее руки, хотя Чарльз Спендер явно одобряет союз между его подопечной и сыном его лучшего друга. Если уж о том зашла речь, то никаких произнесенных вслух признаний от Дианы он также не получал. Скорее, имело место соглашение, взаимное понимание между двумя семьями, что однажды их владения (и немалые состояния) будут объединены посредством их детей.