В твой гроб или в мой? (ЛП)

Он замирает, но не отрывает взгляда от экрана своего дурацкого компьютера.

— А что насчет нее?

— Она и Джекилл вышли через парадную дверь и ушли.

Наши глаза встречаются, и краска отходит от его лица.

— Так вот что это были за крики? О черт. Насколько все плохо?

Я складываю руки и смотрю на него через стол.

— Я не просто стоял и смотрел, а был немного занят, гоняясь за машиной Джекилла, чтобы спасти ее, только чтобы понять, что она хотела уехать с ним добровольно.

— Ты же не думаешь, что я мог приложил к этому руку? Я бы никогда не позволил ему забрать ее! — выражение его лица меняется с растерянного на испуганное.

— Ты знал, что на Хильде был свитер Обри? Что на ней была ее одежда?

Он поднимает голову, и наши взгляды встречаются снова, когда он встает на ноги. Он знал.

— Да. Я застал Хильду в нем на следующий день после приезда Обри, — его руки ныряют в карманы. — Я не хотел говорить тебе, потому что думал, что ничего страшного не случится, но я ничего не сказал и не собирался возвращать тот свитер. Не после того, как ты обошелся с Обри как с Красоткой⁸².

— Что я сделал?

— Я пытался тебе сказать. Хильда уже некоторое время была несчастлива.

Стукнув кулаком по столу, я удерживаю его взглядом.

— Ты сделал это за моей спиной.

Он поднимает руки вверх.

— Как я уже говорил, я пытался тебе сказать. Последний месяц она была беспокойной. Я думал, это из-за тебя.

Черт возьми.

Это не имеет значения. Хильда — взрослая женщина, и если она хочет побыть с Джекиллом, она может это сделать. Я должен добраться до Обри. С каждой проходящей минутой она все дальше от меня.

— Где находится Атланта? — спрашиваю я, вспоминая, что Обри упоминала город, из которого она родом.

Он хмурится.

— Это город в Соединенных Штатах, кажется, в Джорджии. А что?

— Эй? — кричит кто-то снизу.

Я качаю головой, тыча пальцем в сторону двери.

— Иди, разберись с этим.

Встав и отступив к двери, он останавливается, открыв ее в коридор, и выражение его лица становится серьезным.

— Честно говоря, я не знал, как тебе сказать. Не знал, как сказать, что няня-скелет носит одежду твоей новой девушки, — он выходит из комнаты, чтобы вернуться мгновение спустя, просунув голову в дверь. — Я сожалею об Обри. Как бы то ни было, я всего лишь пытался защитить тебя.

Ему повезло, что я уже знаю это. Именно по этой причине я не нападаю на него из-за его участия в очевидных интригах Фрэнка и Джекилла. Джекилл увидел возможность и воспользовался ею. Правда в том, что если бы Дойл не решил открыть замок, я бы никогда не встретил Обри.

— Дай мне несколько дней, и я найду тебе дорогу к ней, если ты уверен, что хочешь этого. Фрэнк не оставил бы нас надолго в полной изоляции. Думаю, он просто хочет оставить между вами дистанцию.

Никто из них не понимает. Им легче поверить, что я настолько ослабел за столетие, что сошел с ума. Я снова смотрю на улыбающееся лицо Обри, чертовски жалея, что оставил ее. Я бросаю бесполезный телефон на стол.

— Хорошо, — говорю я, желая, чтобы он ушел.

Где-то внизу хлопает дверь, и я жду, пока шаги Дойла не стихнут в коридоре, прежде чем подняться на ноги. Через несколько дней, говорит он. Сегодня вечером я сяду в самолет до Обри, и неважно, если для этого мне придется принуждать целый гребаный аэропорт.

Глава 37

ОБРИ

?

Неделю спустя

— Подвинься, — лучшая подруга ворчит, пытаясь освободить место, толкая меня бедрами и покачиваясь.

Я ворчу в ответ, когда ложусь на диван, сжимая пальцами белый плащ, выполняющий роль одеяла. Мы не собираемся говорить об этом или о том, что он каким-то образом до сих пор пахнет Владом, и мы определенно не будем говорить о том, что я тайно плакала время от времени с тех пор, как переступила порог бабушкиного дома.

Берни вздыхает, будто я испытываю ее терпение, что, в целом, хорошо. Миссия выполнена. Потому что после недели с этой занозой в заднице я начинаю чувствовать себя подавленной. Социальная активность достигает предела.

Но я все равно предпочла бы Берни-занозу-в-заднице, чем быть дома одной. Все в животе сворачивается от ужаса при мысли оказаться в одиночестве.

Ее рука тянется к миске с попкорном, и я наношу по ней удар, как кобра.

— Руки прочь, это мое.

— Она опять одичала, Эстель! — кричит Бернадетт, донося на меня. — Ты должна научиться делиться.

— Когда я это делаю, ты все съедаешь!

— Обри Линн, поделись своим попкорном или ты не получишь чизкейк после ужина, — кричит бабушка из кухни.