В унисон

Она съела этот кусок хлеба, грустно пахнущий не только пшеничными полями, свободными, как сама жизнь, но и, очевидно, самой настоящей плесенью, и запила водой, тонкой струйкой стекающей из какого-то отверстия в стене. А потом принялась ждать – Амина ждала, чего угодно: спасения или гибели, того, что Джальфар образумится и отпустит её, того, что кто-нибудь сжалится и выпустит её, или же просто того человека, который принёс ей этот хлеб… Но время шло, а рядом с ней так никто и не появился! Один раз только вполне явственно ей послышались приближающиеся шаги, и Амина позвала, с надеждой глядя вверх, в отверстие за решеткой. Сразу же она заметила, что, кажется, и факел был поставлен уже ближе к проёму – было светлее, чем, когда она только очнулась в темнице. Но тот, кто шёл, очевидно, услышав её, замер – появившиеся тени перестали колыхаться в пространстве подземелья, – а потом просто ушёл, и Амина снова осталась одна, в тишине и молчании. Не дождавшись больше никого, совсем отчаявшись, она снова уснула.

Проснувшись на следующий день, Амина снова обнаружила рядом с собой немного еды. «Почему он прячется? Тот, кто не даёт мне умереть от голода…», – недоуменно подумала она, раскрывая новый свёрток. Она снова прождала целый день неизвестного благодетеля, но так и не дождалась. «Возможно, он ждёт, когда я засну, чтобы принести пищу…», – подумала Амина нерешительно и решила притвориться спящей.

Через несколько часов, когда она уже стала сомневаться в своём предположении, Амина опять услышала шаги. Она зажмурилась ещё больше, чтобы случайно не выдать себя, и подождала. Свет от факела упал на неё, и раздался шорох, как будто кто-то что-то доставал. И Амина, поняв, что сейчас к ней сверху прилетит свёрток с едой, резко подняла голову вверх и всмотрелась.

– Равен, прошу тебя, останься! – быстро крикнула она, сразу узнав слугу, с которым как-то беседовала у столовой, и поняв, что он, заметив её внимание, собрался тут же скрыться. – Прошу!..

Амина повторила жалобно, не отрывая взгляда, и Равен сдался и снова склонился к решётке.

– Спасибо тебе, добрый друг, за помощь!

– Никто не знает, госпожа, что я хожу сюда, – с опаской прошептал тот. – Если узнают, мне несдобровать.

– Я никому не скажу, что видела тебя, – поторопилась его уверить Амина. – Но объясни, почему я здесь? Ты что-нибудь слышал, за что Джальфар отправил меня сюда, что произошло?

Равен немного помолчал, обдумывая, сильно ли рискует, потом быстро огляделся, чтобы убедиться, что здесь действительно никого нет, и очень тихо ответил:

– Госпожа, я не знал даже, что вы здесь, – это господин Баттал приказал мне принести вам еды. А за что вы тут, я не знаю. Может, господин Джальфар передумал… может, ему уже не надо… он нашёл другую… – забормотал он несвязно, не зная, как объяснить.

– Что другую, кого он нашёл? – не поняла Амина.

– Ну, у него появилась новая госпожа, он её Индорой зовёт. По замку слухи ходят, что она раньше хранилась в подземелье, – не знаю, что это значит, – а теперь вот…

«Индора?.. – удивилась Амина и тут же насторожилась. – Что значит «в подземелье»? Это ведь не может быть та, над которой я проводила ритуал?..».

– Разве её зовут не Салли Мейн?

– Я не знаю, госпожа, не знаю… Я должен идти.

– Да, конечно! Спасибо тебе, Равен!..

Он быстро поднялся.

– Прощайте, госпожа!

– Прощай, – разнесло эхо её голос, но рядом уже никого не было – Равен уже бросился прочь из подземелья.

«Интересно, а он ещё придёт?..», – подумалось ей, но тут же Амина решила, что вопрос этот нелеп: ей не было смысла знать, придёт Равен ещё или нет! Ясно стало одно: что бы ни произошло после обряда, Джальфару она теперь не нужна. Ему будет всё равно, если Амина здесь сгниёт. Так что будет ей кто-то носить еду или нет – было неважно. Она всё равно никогда не выйдет отсюда и скоро погибнет здесь – без света, без воздуха, без простора. Так была ли разница – раньше это случится или на несколько дней позже?..

Она опустилась на пол и задумалась. «Почему?..», – решила поразмышлять она, но тут же осеклась: и это тоже было неважно! Ей просто воспользовались, её силами, умениями, а теперь она должна погибнуть, потому что всем наплевать на её жизнь.

Амина закрыла глаза и представила небо. Возлюбленное, оно возникло быстро – яркое, красивое. Голубизна его поражала воображение, и ей даже почему-то показалось вдруг, что на нём есть звёзды, хотя для них и было слишком светло. Одна, другая, третья… – мелкие, они проявлялись в её воображении сначала тихо, потом всё громче, всё сильнее, разгораясь ярким светом, который манил, который давал надежду, заставлял любить жизнь, верить в будущее… Одна звезда вдруг стала даже увеличиваться в размерах! Она всё увеличивалась и увеличивалась, эта маленькая сияющая точка, словно приближаясь к ней; потом она превратилась в две сияющие точки, а после Амина внезапно поняла, что глядит прямо в яркие блестящие зрачки подлетевшей птицы. Десмода.

Она резко открыла глаза. Перед ней находился Эмин, и, не ожидая этого, Амина отпрянула.