В военном воздухе суровом

На самолете Смурыгова были подвешены под крыльями две ракеты крупного калибра, каких у нас в полку еще никто не применял. Летчику было поручено испытать боеприпасы от ракетной установки "катюши". Этот новый вид артиллерии был впервые применен нашими войсками на Западном направлении 15 июля 1941 года батареей Флерова. Эффект одновременного взрыва 100 мощных "эрэсов" по станции Орша был потрясающим. У немцев значительно позже появится нечто подобное, и назовут они это оружие "ванюшей". Пехотинцы по этому поводу шутили: "Посвататься хотят".

Смурыгов решил ударить по паровозу, чтобы задержать эшелон. Прицелился, нажал на кнопку. Два дымных следа с огнем метнулись к земле. Мгновенная вспышка - будка машиниста разлетелась, как карточный домик, вырвались на морозный воздух клубы пара, закувыркались обломки разнесенного в щепы переднего вагона.

Возвращаясь, за Донцом снова попал в "молоко". С трудом нашел аэродром и благополучно приземлился в снежной траншее.

На КП он увидел тарелки с остывшей едой.

- Шахов не вернулся, - сказали ему.

Один за другим взлетали штурмовики с занесенного снегом аэродрома и скрывались за Донцом. Там, на Барвенковском плацдарме, были введены в прорыв наши кавалерийские части. Несмотря на глубокий снег, они успешно развивали наступление. Не довелось немцам на Южном фронте спокойно отпраздновать новый, сорок второй год. В жарко натопленных избах наши солдаты видели украшенные елки, а на столах - недопитый шнапс и недоеденную снедь. В Барвенкове войска 37-й армии генерала Лопатина захватили крупный немецкий склад, богатые трофеи.

Вместе с передовыми частями, ворвавшимися в Барвенково, был фотокорреспондент фронтовой газеты "Во славу Родины" и наш частый гость Анатолий Егоров. Ему пехотинцы преподнесли большую коробку лезвий для безопасной бритвы. Встретивший его первым в редакции Сергей Михалков сказал:

- Вот теперь сам ими и будешь закусывать.

Но все ж таки нашелся потребитель, который использовал лезвия по прямому назначению: Борис Горбатов ежедневно брил ими свою голову. Рассказывали, что хватило ему этих лезвий до конца войны. В последний раз он побрился трофеем из Барвенкова 2 мая 1945 года, перед тем как пойти в дымящийся рейхстаг. Тогда Горбатов находился в 150-й стрелковой дивизии генерала М. В. Шатилова.

Побывал в Барвенкове и Гетьман. После возвращения он вручил Николаю Смурыгову бутылку вина с красочной этикеткой и надписью на непонятном языке.

- Вот тебе из того самого эшелона, который ты из Барвенкова не выпустил, сказал Гетьман.

...Полк опять сильно поредел. Лишь с десяток самолетов ходили за Донец. А время для отвода в тыл и пополнения было самое неподходящее: наши наступают! Гетьман послал Холобаева на завод к Сергею Владимировичу Ильюшину за новыми самолетами. А пока вся надежда была на нашу "темную силу".

"Темная сила"

Январь бушевал метелями, обжигал морозом.

Навстречу леденящему ветру, согнувшись и увязая в сугробах, с аэродрома к деревне пробирались трое в промасленных, из чертовой кожи куртках, на ногах "колеса" - огромные кирзовые сапоги. Ушанки надвинуты на самые глаза, воротники подняты.

Бредут по глубокому снегу в штаб представители "темной силы" - так сами себя называли техники нашего полка. "Темными" - за цвет пропитанного маслом обмундирования да за черноту обветренных лиц и рук. А почему еще и "сила" это понятно каждому. Сколько пятитонных штурмовиков ими поднято с брюха, сколько бомб они перетаскали своими руками! Изнуренные летчики ночью все же могли завалиться на нары и поспать, а техникам отходить от самолетов не приходилось ни днем, ни ночью. И как держалась на ногах "темная сила" - уму непостижимо.

В штаб к командиру идут лучшие техники. Впереди - Максим Иванович Шум. В полку его называют не иначе как профессор Шум. Называют только за глаза, уважительно, без издевки, а при самом Максиме Ивановиче так величать не решаются. Человек он в возрасте, молчаливый, медлительный, а работа всегда у него спорится.

Он поражал удивительной способностью на слух и безошибочно определять скрытые дефекты в моторе. Закапризничает, бывало, на штурмовике мотор АМ-38. ковыряются техники в нем с утра до вечера, а толку никакого: мотор коптит, недодает оборотов. Тогда зовут на консилиум "профессора". Идет Максим Иванович на консилиум не спеша. И ничуть не походит на профессора. Посмотришь на него со стороны - ни дать ни взять тракторист, у которого трактор больше в борозде простаивает. Какой уж там профессор!..

Подойдет Шум к самолету - все почтительно расступаются. Он молчком влезет на центроплан, уберет с сиденья парашют - чтобы не испачкать. Свернет брезентовый чехол тючком, положит на сиденье, а потом уже по-хозяйски угнездится в кабине. Запустит двигатель, долго "молотит" на малом газу прогревает да прислушивается. Потом выведет на средние обороты, а если нужно, и на форсажный режим. Выключит зажигание. Велит раскапотить двигатель и еще заглянет для порядка во все лючки. Потом уже сделает заключение:

- Думаю, придется снимать головку блока. Клапана седьмого и четвертого цилиндров прогорели.