В военном воздухе суровом

- Зольдат руськи, - показал на Щетинкина, дал знак автоматчикам: забрать! Но не одного Щетинкина, а троих повели в село. "Эх, Щетинкин, как же ты опростоволосился!" - подумал Лиманский. На ходу шепнул ему:

- Помни уговор... - Но тут же получил сильный удар прикладом меж лопаток, кепка слетела с головы. Нагнулся, чтобы поднять, а сзади:

- Шнель! - И снова удар. Рука дернулась под подол рубахи, а пистолета нет. Привели всех в село, там стоял автобус. Автоматчик ткнул Щетинкина дулом в живот, показал, чтоб все сели.

Вскоре в селе послышалась трескотня автоматов. Похоже на перестрелку. Лиманский воспрянул духом: "Если это наши, то бросимся с Щетинкиным на автоматчиков". Но охранявшие их немцы на стрельбу не обратили никакого внимания. Это фрицы устроили облаву на курятники, битую птицу бросали в кузова грузовиков. А вот мимо автобуса по дороге несется знакомый петух с огненно-рыжим хвостом. Треснула очередь - петух, продолжая бить крыльями и поднимая пыль, завертелся на одном месте. В соседнем дворе послышался женский крик: из погреба тащили за руки молодую казачку. Ее втиснули в коляску мотоцикла и повезли за лесопосадку.

Потом через огороды под конвоем вели наших военнопленных. Лейтенант-пехотинец повис на плечах двух солдат. Лежит он теперь рядом с Лиманским. Бескровное лицо, глаза прикрыты. Одна штанина оторвана до колена, распухшая, как колода, нога отливает синевой.

Из избы проворно вышел человек в черном штатском костюме. Заговорил на украинском языке. Задавал то одному, то другому вопросы:

- Звидкиля будете?

- Рик нарождения?

- В Червоний Армии служилы?

Допрос был недолгим. Сказал: "На сортировку". ...К вечеру привели под охраной в другое село... На скотном дворе лежало много людей в защитной форме. Вокруг ходили автоматчики. Со скотного двора по нескольку человек уводили в большой дом. Оттуда некоторых приводили обратно, а иных грузили в крытую машину. Машина уезжала, но вскоре возвращалась. Это и была "сортировка". Лиманский шепнул Щетинкину:

- Как стемнеет - надо бежать.

- Куда?

- В лесопосадку, к Танцюре.

Автоматчики, как тени, бесшумно двигались вдоль деревянной изгороди. Двадцать шагов в одну сторону, поворот, двадцать в другую.

Лиманский толкнул курсанта.

- А если заметят?

- Мы вроде по нужде, под изгородь...

Лиманский поднялся, осторожно пошел, переступая через спящих. Уже близко жерди. Вот-вот должен окрикнуть часовой - он скоро повернется в эту сторону. Лиманский бросился вперед, перемахнул через высокое ограждение. Бежал без оглядки, путаясь в картофельной ботве. Треснула автоматная очередь - упал, снова вскочил: "Может быть, по Щетинкину?" В это время тьму осветил бледный, дрожащий свет. Техник увидел впереди свою уродливую тень - повалился как подкошенный.

Какое-то мгновение он лежал неподвижно. Когда открыл глаза, ракета погасла. Он снова побежал вперед. Бежал долго, пока под ногами не захлюпало. Он упал и полз по липкой жиже, жадно глотая пересохшим ртом вонючую болотную воду. Зашуршали камыши, вода по колено, потом - по пояс. Наткнулся на выступавшую корягу, влез на нее. Было тихо, лишь звенели комары, облепившие мокрую рубашку, лицо и руки. Лиманский сидел не шевелясь, прислушивался. Он вздрогнул от всплеска - лягушка нырнула!

Стало светать. Лиманского колотил озноб, жалили комары, а он все еще сидел на коряге. Лицо от укусов распухло, отекшие веки с трудом открывались. Тихо выбрался из болота. Хотел было пробраться к Танцюре, но без карты заблудился.

К вечеру совсем обессилел, забрался в чащобу колючего кустарника, лег... В голову лезли разные мысли, доводившие до отчаяния: возглавлял команду в 13 человек, а остался теперь один. Совершенно выбившийся из сил, лежит он безоружный, без партийного билета, без ордена... На своей родной земле приходится прятаться... Если продолжать так ползать по-черепашьи, то когда же доберешься до Дона?

Лиманский забылся в тяжелом сне. Проснулся оттого, что солнце сильно припекало в лицо. Просушил, почистил одежонку от засохшей болотной грязи, решил про себя: "Надо рисковать и идти в открытую по оживленной дороге. Там должны двигаться не только войска, но и те, кто теперь расходится по домам".

Вышел на дорогу, ведущую из Новочеркасска в Ростов. По ней непрерывно громыхали колонны моторизованной пехоты, а по обочинам в разные стороны брели вереницы беженцев с узлами и котомками. На переодетого Лиманского никто не обращал внимания.

Ни каком-то перекрестке его поманили к себе два мотоциклиста. Подошел. Ему указали на саперную лопату и место, где копать. Принялся за работу. Яма потребовалась небольшая. Немцы водрузили дорожный указатель со стрелами, на которых готическим шрифтом были написаны названия русских городов.

- Век! - сказали фрицы Лиманскому и отпустили на все четыре стороны. Он потел без оглядки в направлении той стрелы, на которой написано "Нах Ростоф".

По дороге пришлось кое с кем заводить разговоры о переправе через Дон. Советовали попытать счастья у станины Аксайской, восточное Ростова. Туда Лиманский теперь и держал путь.