В военном воздухе суровом

…Лесной аэродром не только тщательно маскировался, но и охранялся со стороны леса. Дозорным был дан такой инструктаж:

— Всяких прохожих задерживать, проверять документы, а подозрительных — в штаб.

Прошло несколько дней, а задерживать было некого. Но однажды дозорный услышал скрип колымаги, всхрапывание лошади. Возница громко понукал уставшую клячу, распекал ее словесно на все лады. Дозорный направился навстречу и увидел сидевшего в телеге пожилого мужика. Решил проверить.

— Кто будете?

— Колхозник.

— Откуда?

Возница назвал деревню и колхоз с каким-то громким наименованием. Откуда знать дозорному эту деревню и такой колхоз? Надо проверить документы.

— Ваш паспорт, — потребовал он.

— Какой же, сынок, у колхозника паспорт? Мы не городские, а сельские.

— Куда направляетесь?

— Летную часть ищу. От деревни видно, где кружат наши самолеты, а я полдня блукаю по лесу, никак не найду.

— Зачем же вам, дяденька, летная часть?

— Да вот подарочек летчикам от колхозников передать поручено, — ответил мужик, показывая на облепленные осами ведра. Открыл крышку — там янтарный мед.

— Ну, тогда сворачивай сюда.

На аэродроме все были тронуты заботой колхозников, по очереди трясли вознице руку, а на прощанье чарку поднесли.

Добродушный дядя крякнул, утерся рукавом и заспешил, чтобы засветло вернуться в свою деревню — ехать-то далеко.

В тот день до приезда колхозника ни один разведчик близко не пролетал. Вскоре после теплого прощания с дядькой над лесом прогудел фриц, сделал круг над аэродромом и взял курс на запад. Командир полка почуял недоброе и приказал приготовиться к выходу из-под удара. Предчувствие его не обмануло: вскоре на горизонте показалась группа немецких бомбардировщиков.

Деревья с лесного аэродрома были убраны, к небу взлетели красные ракеты, штурмовики пошли на взлет.

Противник яростно бомбил пустой аэродром.

— Каким бы горьким мог стать тот медок, — вспоминали потом встречу с дядькой. Бдительность…

…Часто во время бомбежек вслед за немецкими самолетами вспыхивали белые облачка. Они рассеивались и медленно оседали. Ветер разносил бумажную метель на землю сыпались листовки.

Несколько позже в бомболюки штурмовиков тоже начали заталкивать объемистые стопки, перевязанные крест-накрест бечевкой. Наши листовки были напечатаны готическим шрифтом. Что там написано — никто из нас не знал. Догадывались, что на одной стороне было какое-то воззвание (после первых слов стоял восклицательный знак), а на другой, в рамочке, пропуск тому фрицу, который бы надумал сдаваться в плен.

Немцы сбрасывали листовки с русским текстом, и соблазн прочитать "брехню колченогого Геббельса" был велик. Но оперуполномоченный СМЕРША и комиссар Рябов всех строго-настрого предупредили, что читать листовки запрещено. Их нужно собирать и немедленно сдавать для уничтожения.

Каждый раз, когда начинался "листопад", все кидались, как на борьбу с саранчой.

Вскоре появился написанный полковым художником Сашей Булынденко лозунг: "На коварные вылазки врага ответим усилением бдительности!"

Боевое задание

Полк продолжал боевые действия с нового полевого аэродрома в 50 километрах юго-восточнее Климовичей.

Основными целями для штурмовиков теперь были не мосты, а колонны противника, двигавшиеся по дороге на Рославль.

В первых числах июля противник продолжал рассекать сильно ослабленную группировку наших войск мощным танковым клином армии вторжения, а наши свежие силы из тыла страны прибывали с опозданием и вступали в бой разрозненно.

На Смоленском направлении сдерживал противника Резервный фронт, его соседом слева был Центральный фронт, включавший 13-ю и 21-ю армии. Эти армии были оттеснены противником с основного направления и оказались развернутыми фронтом не на запад, а на север, откуда также следовали удар за ударом.

Фронт уже откатился за Днепр. Но и в этой критической обстановке соединения 21-й армии нанесли ошеломивший противника мощный контрудар в северо-западном направлении по флангу глубоко вклинившейся группировки. Наши войска форсировали Днепр, выбили противника из Рогачева, потом из Жлобина и с упорными боями двинулись к Бобруйску. Хоть и пришлось нашим войскам вскоре отойти, но этим контрударом было отвлечено от главного направления и втянуто в сражение восемь немецких дивизий.

Тяжело было войскам, нелегко приходилось и летчикам при подавляющем перевесе сил противника в воздухе.

Косяки "хейнкелей" и "юнкерсов" то и дело проплывали в небе, юркие "мессеры" низко проносились парами над дорогами, обстреливая войска. Казалось, что авиации у немцев стало еще больше.

О воздушной обстановке тех дней в книге Маршала Советского Союза А. И. Еременко "На Западном направлении" сказано:

"…Авиация противника абсолютно господствовала в воздухе. Не встречая сопротивления, она действовала небольшими группами на бреющих полетах, обстреливала дороги, бомбила скопления наших войск, разрушала города, истребляла мирное население… В те тяжелые дни и бессонные ночи, стиснув зубы, мы отыскивали пути к возможности организации отпора фашистам".

Шел двенадцатый день войны…