В воздухе - ’яки’

Командование полком принял майор С. А. Сибирин. Это был волевой, смелый летчик. на своем боевом счету он уже имел 18 сбитых самолетов врага. Большой радостью для всех нас явился Указ Президиума Верховного Совета СССР от 1 июля 1944 года о присвоении ему звания Героя Советского Союза. Сибирин был первым летчиком в нашем полку, удостоенным высшей награды Родины. А потом пришла еще одна радостная весть: приказом Верховного Главнокомандующего нашему 18му гвардейскому авиаполку было присвоено почетное наименование "Витебский". В эти торжественные минуты мы не забывала о своем "Бате", беспокоились о его судьбе.

Медики сделали все, чтобы вернуть в строй командира полка. В один из октябрьских дней к штабу подкатил юркий "виллис". Из него не спеша вышел высокий человек в кожанке и шапке. Все тотчас узнали Анатолия Емельяновича Голубова. По аэродрому от самолета к самолету понеслась новость:

— "Батя" приехал! Живой и здоровый! Голубов улыбнулся:

— Мы еще повоюем, друзья!

К вечеру все в полку уже знали, что случилось в тот памятный день. Вступив в бой с двумя "мессерами", Голубов с первой атаки сбил ведомого. Самолет упал недалеко от Борисова. Второй фашист не проявлял особой активности, но и не выходил из боя. Находясь в вираже, он все время оттягивал наш "ястребок" к лесу, откуда сразу был открыт сильный зенитный огонь. Машина Голубова попала в ловушку. Зенитный снаряд, угодивший в правое крыло, зажег бензобаки. Самолет горел, находясь на небольшой высоте над расположением вражеских войск. Чтобы не попасть в руки противника, Голубов развернул машину в сторону наших пехотинцев, форсировавших Березину. Огонь все ближе подбирался к пилотской кабине. Едкий дым затруднял дыхание. На высоте 40–50 метров от объятого пламенем правого крыла начали отваливаться куски. Неуправляемый самолет стал падать. С большим трудом Голубов открыл фонарь кабины, чтобы покинуть горящую машину, но всепожирающий огонь тут же охватил его одежду. А земля все ближе и ближе… "Отлетался, старик, конец", — молнией мелькнула в голове мысль. Он успел вынести ногу на левую плоскость, и ураганный поток встречного воздуха сбросил его с самолета. Все это произошло в считанные секунды. Больше командир полка ничего не помнил.

Болото и ранец парашюта смягчили удар. В бессознательном состоянии полуживого Голубова подобрали наши пехотинцы и доставили в ближайший госпиталь. Там ему оказали первую помощь и самолетом отправили на наш аэродром, откуда он и попал в Москву.

Четверо суток подполковник не приходил в сознание. Лучшие врачи вели борьбу за жизнь отважного летчика. Его организм оказался на редкость крепким, и смерть постепенно отступала. После трехмесячного лечения Анатолий Емельянович выздоровел. А санаторный отдых укрепил его организм. Вскоре мы снова видели "Батю" в кабине боевого "ястребка".

События на фронте развивались настолько стремительно, что штабные работники едва успевали делать необходимые отметки на оперативных картах. Один за другим следовали поздравительные приказы Верховного Главнокомандующего об освобождении городов Белоруссии. И вот пришел долгожданный день: освобождена столица республики — город Минск. Советские войска стремительно продвигались все дальше на запад.

Форс-мажор

У войны жестокие, неумолимые законы. Она не знает пощады к людям, не разбирает, добрый ты или злой, хороший или плохой. В общем, на войне, как на войне, всякое бывало. Часто летчики оставались живы- здоровы в жестоких, неравных боях, а случалось, что погибали без боя, вдали от переднего края.

Прошло три с лишним десятилетия, а в моей памяти и сейчас оживает трагический случай, происшедший со старшим лейтенантом Морисом де Сейном из полка "Нормандия" и советским механиком старшиной Владимиром Белозубом.

Во время операции "Багратион" полк "Нормандия" вместе с 18-м гвардейским истребительным авиаполком базировался на аэродроме Дубровка. С "нормандцами" наши ребята уже более года вместе летали, поэтому мы хорошо знали друг друга. Советские летчики помогали французам изучать технику, овладевать тактикой ведения группового воздушного боя, часто совместно разбирали боевые полеты. Мы учили их русскому языку, а они нас французскому. Между нами установилась не только крепкая боевая дружба, но и самые теплые, товарищеские отношения.

Старший лейтенант Морис де Сейн был одним из любимцев полка "Нормандия". Он прибыл в часть в декабре 1943 года. Однополчане прозвали его бароном. Морис де Сейн отличался отменной вежливостью и обходительностью в обращении с товарищами, большой выдержкой. Возможно, сказывалось его аристократическое воспитание. Выходец из дворянской семьи, старший лейтенант не кичился своим происхождением. Родители готовили ему сугубо гражданскую карьеру, но Морис увлекся авиацией и отлично окончил военное училище. На советско-германский фронт этот офицер прибыл уже классным летчиком-истребителем.